Она игнорировала жестокий холод воздуха и долгое время сидела на полке, сжавшись в комок. Каждые несколько раз ее заставляли копать полку глубже, но это означало, что она все дольше и дольше стояла в воде, становясь вялой, мышцы отказывались сотрудничать.
Она использовала полку каждые четыре раза, чтобы подняться к бамбуковому отверстию, закрывающему ее, и, несмотря на огненную боль в плече, она поднимала себя и опускала вниз, делая подтягивания снова и снова, пока ее мышцы не согревались. Затем она падала обратно в воду, копала полку глубже и повторяла процесс.
В конце концов, она выкопала яму достаточно большую, чтобы уместить в ней все свое тело. Она лежала там, чувствуя, как по ней ползают жуки и черви, хватая нескольких тут и там и засовывая себе в рот, чтобы проглотить целиком. Ей нужно было иметь энергию, чтобы выжить. Это означало есть то, что не входит в большинство меню. Насекомые были чистым белком, но они всегда вызывали у нее рвотный рефлекс.
Она подняла взгляд, понимая, что ей нужно сделать серию подтягиваний, и встретилась с ночным небом. Линия обзора, прерванная бамбуковыми прутьями над ней, бархатная тьма ночи напомнила ей о нем. Рэнде.
Он возвращался каждый час, ровно в час, по секундам, которые отсчитывались в ее голове, и задавал ей одни и те же два вопроса: «Ты сломалась?» и «Где Джозеф?»
Она вздрогнула, почувствовала влагу на щеках, и снова появилось это странное сжатие в животе. Она испытала его сегодня ранее и задавалась вопросом, что это такое. Злость? Она прокрутила слово во рту, ощутив его правильность. Да, это была злость, но это была также и измена. Когда она начала надеяться на что -то большее?
Значит, она назвала эмоции, но винить было некого, кроме себя. Не имело значения, что она дала ему свое дыхание, что она приняла пули, предназначенные для него, что она не уничтожила его. Она не имела значения, когда все, что он действительно хотел, — это месть.
Реми не могла обвинить его. Разве не это двигало ею? Что двигало ими всеми?
Так долго она не знала ничего, кроме этой душу сжимающей пустоты, но в его темном взгляде она нашла уголек, и он разжег в ней бурю. Она смотрела на его фотографию год назад, и что -то внутри нее безвозвратно изменилось.
Она для него ничего не значила. Но в какой -то момент он стал для нее очень значимым. Это делало эту конкретную водную яму отличной от всех, в которых Джозеф заставлял ее работать, чтобы выжить. Это делало эту водную яму болезненной. Значит, мистер Беккет получил именно то, что задумал — ее боль.
Ее дыхание перехватило, и она издала звук, которого никогда раньше не слышала. Ее грудь болела, когда из нее вырвался еще один резкий всхлип, оставив ее задыхающейся.
— Пожалуйста, — прошептала она. Ей было так холодно, и ее сердце так сильно болело.
Боль была цунами, погребая все на своем пути.
Тень скользнула по поверхности воды в яме, и она подняла взгляд. Его глаза блестели в лунном свете, черты лица застыли в решительной маске.
— Скажи мне, Пуля, ты сломалась?— спросил он ее приглушенным тоном.
Она напрягла спину, противостоя взгляду на его лице.
Я никогда не сломаюсь. — Она не подведет своих сестер.
Его лицо стало еще жестче, его прекрасные черты создавали резкий рельеф против бархатной ночи. Все ее тело болело, и она была так устала.
— Ты убьешь себя, чтобы бросить мне вызов, не так ли?
— Ты хотел, чтобы я чувствовала боль. Я чувствую боль. — Ею сотряс озноб, и она опустилась на колено, ноги подкосились. Она кашлянула, выплюнула воду изо рта, попыталась подняться, оттолкнувшись от края ямы. Она поскользнулась, упала лицом в ледяную воду. Она больше не чувствовала левую руку.
— Я хочу, чтобы ты страдала, — процедил он.
— Я страдала всю свою жизнь, мистер Беккет. Мало что ты можешь сделать, чего уже не было сделано. — Ей удалось произнести эти слова, но они были невнятными, и над ней витал ореол нереальности.
Это ее беспокоило. Она всегда могла преодолеть свои состояния, тренировала свой ум, чтобы победить любую слабость своего тела. Но этот холод был сильнее всего, что она когда -либо знала. Он проник в ее душу и отказывался отпускать.
Она откинула голову назад. В ее позе не было ничего, кроме поражения. Ее тело просто отказалось сотрудничать.
Наверное, это и есть смерть. Ее правая рука сжалась, и огонь, который он разжег глубоко в ее животе, начал распространяться.
— Не оставляй меня… — стонала она в детстве. — Так холодно… — Черноглазый мужчина вытащил ее из ямы, привязал к земле и оставил без еды на два дня, ее крошечное тело высыхало и покрывалось волдырями под солнцем высокогорных пустынь перуанских Анд. Он вернулся, бросил ей кусок хлеба, а затем снова бросил ее в яму, оставив там еще на целый день. Ночи были такими холодными, и ее тело хотело сдаться.
Но она вспомнила другую маленькую девочку, и она отказалась. Отказывалась позволить человеку с черными глазами победить ее.
— Я ненавижу тебя, — прошептала она, погрузившись в воспоминания.
— Ты никогда не сможешь ненавидеть меня так же сильно, как я ненавижу тебя, — выплюнул Рэнд, глядя на нее сверху вниз. — Где Джозеф?
Она подняла взгляд, зрение затуманилось, когда ее взрослое тело начало поддаваться стихии.
— Он везде. Ты должен быть очень тихим, чтобы он тебя не услышал. — Она хотела отозвать эти слова, понимая, что только что выдала человеку, который стоял так высоко над ней, информацию, которую она никогда не выдавала никому. Воспользуется ли он этой информацией в своем стремлении сломить ее?
Лунный свет коснулся ее кожи. Она представила, что он ее согревает, и тогда поняла, что пропала.
Что -то изменилось в его манере, какое -то человеческое чувство заменило ледяную холодность мгновения назад, но она была слишком далека, чтобы надеяться. Она опустилась на колени. Вода плескалась, попадая ей в нос и забивая горло.
— Дмитрий! — выкрикнул он.
Она наблюдала, как Рэнд срывает бамбуковую крышку с ямы, даже когда она погружалась все глубже в яму, ее лицо почти полностью скрылось под водой. Она отдохнет на полке через минуту. Сейчас она очень устала.
Он снова закричал, и она хотела сказать ему, чтобы он был тише, иначе черноглазый человек накажет их всех.
Потом она ничего не знала.
***
Его сердце сжалось в груди. Она пытается покончить с собой? Что, черт возьми, происходит, это какая -то попытка заставить его освободить ее?
Вода закрыла ее лицо, ее глаза были тусклыми и безжизненными в лунном свете, и он понял, что она уже за пределами этого места. Она умрет, если он оставит ее в яме еще на какое -то время. Он крикнул Дмитрию, сорвал бамбуковый забор с ямы и прикрепил лестницу к кольям, вбитым в землю.
— Что, черт возьми? — спросил Дмитрий, когда он бежал из дома, Кен был у него на пятках.
Он должен был добраться до нее. Он поднял ее, как только его ноги коснулись дна ямы. Его ноги сразу же начали неметь, хотя вода была только до бедер. Она была обнаженной и такой маленькой по сравнению с ним. Черт возьми, как она выжила последние три часа, он понятия не имел.
Она была безвольно в его руках, голова болталась на шее, тело как кубик льда. Что, черт возьми, он наделал? Как он это сделал? Посадил ее в яму, наполненную ледяной водой — кем, черт возьми, он стал?