Он был вынужден отложить свой скептицизм, когда увидел, как она поразила цель на расстоянии трех тысяч метров. Она попала в цель, все это время на лице у нее была улыбка. Его тело напряглось, когда она сначала разобрала ружье, а затем собрала его обратно. С закрытыми глазами, полностью сосредоточившись на материалах в своих руках, она была чертовски красива.
Он ненавидел себя за то, что замечал это. Но его члену было все равно. Черт возьми, в его теле не было ни одной части, которая, похоже, заботилась о том, что она убивала людей. Он просто хотел прижаться к ее изгибам и творить ужасные вещи. Он вздохнул. Как бы сильно он ни хотел злиться, эта эмоция ушла на второй план, когда дело доходило до нее.
Это было странно, и он не понимал этого, но не было смысла зацикливаться на этом. Он мог контролировать свое тело, но его ярость могла заставить ее сделать что -то , о чем он пожалеет. Ему нужен был Джозеф. Она была ключом к тому, чтобы это произошло.
Он вошел на кухню и застал ее за приготовлением кофе.
— Думал, ты сказала, что голодна , — произнес он.
— Голодна. Но я не могу пить эту дрянь, которую ты называешь чаем. Она безумно сладкая. Придется довольствоваться кофе. Вода безвкусная, и, хм… — она криво усмехнулась, — не мой любимый напиток. Так что, кофе так кофе.
— Кармелита сделала пастуший пирог, он должен быть готов через несколько минут. Думаешь, ты сможешь ответить на пару вопросов? — Он был готов действовать осторожно, и хотя его это раздражало, он уже давно знал, что лаское слово и кошке приятно.
Она пожала плечами и села за стол.
— Зависит от вопросов.
— Конечно, зависит, — саркастически отозвался он.
Она закатила глаза и махнула рукой.
— Ну, давай, спрашивай.
— Откуда ты?
Она встала, вышла из кухни и направилась к лестнице.
— Эй! Ты сказала «спрашивай », — напомнил он, спеша за ней.
Она бросила на него взгляд и сказала:
— Ты же не сдаешься, правда?
— Не тогда, когда это действительно важно. — В его словах чувствовалась какая -то резкость, которую он сам не мог объяснить.
Она покачала головой, длинная красная коса струилась по ее плечу.
— Я не хочу обсуждать себя, мистер… Рэнд.
— Я понимаю, но мне нужно кое -что о тебе узнать.
Ее взгляд стал холодным, и гнев вспыхнул на ее щеках.
— Тебе не нужно знать о мне ни черта, мистер Беккет, чтобы понимать, что я вручу Коллектив тебе на серебряном блюде. Наша цель в отношении этой сущности одинакова: уничтожение. Помимо этого, все вопросы типа “расскажи о себе” должны прекратиться. — Она выпалила эти слова, и они пролетели между ними, как заостренные стрелы.
— Рэнд, — спокойно сказал он.
— Что?
— Меня зовут Рэнд. Ты согласилась использовать его, — напомнил он, сохраняя спокойный, не угрожающим тон.
Она фыркнула.
— Я тебя не понимаю, — выплюнула она. Она подошла к нему, вся пылая внезапным гневом.
— Что случилось с этим жестким парнем, который посадил меня в водяную яму? Где тот человек, который думал, что я убила его драгоценную жену и дочь?
Ярость сочилась из ее слов. Он был ошеломлен. Что -то было в ней, и это задевало струны в его душе, не давая ему успокоиться.
Рэнд поднял руки, ладонями вперед.
— Мы обменяемся информацией, тогда.
Ее челюсть отвисла, из ее горла вырвался сдавленный звук.
— Я черт возьми не хочу делиться информацией с тобой. Я хочу сделать то, что задумала, и положить этому конец!
Ее лицо побледнело, и на мгновение Рэнд подумал, что она взорвется от ярости.
— Ч ему этому… Пуля?
Он умирал от желания узнать ее имя. Вкус слова «Пуля» на языке был кислым… неправильным.
Она отвернулась от него, руки на бедрах, плечи напряжены. Ее фигуру скрывали спортивные штаны и футболка, но он знал о изгибах под тканью. Он не должен был, но знал.
Он подошел и остановился в нескольких футах от нее.
— Что ты задумала?
— Не делай этого со мной, — ее голос был тихим, наполненным… о, черт возьми, ее голос был наполнен болью.
Он хотел успокоить ее, и в то же время уничтожить все, что когда -либо причиняло ей боль. Безумие, но это было так.
Он протянул к ней руку, и она отшатнулась.
— Не делай этого со мной, — повторила она.
Рэнд заставил себя не поддаться мольбе в ее словах.
— Тогда скажи. Что ты задумала?
Она глубоко вдохнула и повернулась к нему, пронзая его взглядом тусклых голубых глаз.
— Я задумала убить, мистер Беккет. Именно для этого меня создали. Я устраняю цели. Я делаю дыры в людях, которые нельзя заткнуть. Я… как ты меня назвал? Убийца. Киллер».
Ее боль раздирала его, оставляла шрамы на его душе. Душе, которую он давно считал неспособной чувствовать вообще.
— Я солгал? — спросил он, а потом пожалел об этом.
Она стала холодной. Ледяной. Казалось, из комнаты исчезла всякая теплота. Эта перемена потрясла его так сильно, что он погладил грудь, прежде чем осознать, что делает. Ему нравилась ее теплота, ее гнев.
Но эту холодность он не мог вынести. Ее глаза были пустые, лицо расслабленное, дыхание ровное.
— Нет, ты не солгал. Ты сказал правду. Поэтому давайте ограничим наше общение по минимуму. Когда придет время, я дам тебе то, что тебе нужно, чтобы отомстить. Но скажи, тебе от этого тепло ночью? — Она наклонила голову и продолжала просто смотреть на него.
— Я не имел в виду… — начал он, но оборвал себя, не зная, что хотел сказать.
— А га, я так и думала, — процедила она сквозь зубы.
— Послушай, ты должна знать, что…
Она подняла руку, прерывая его слова.
— Я знаю все, что мне нужно знать. И ты прав , — сказала она, приближаясь к нему, вставая на цыпочки и заглядывая ему в глаза. — Я убийца. Нет смысла отрицать то, что ты видел своими глазами. Но все эти вопросы, которые ты задаешь, ничего не значат для твоей конечной цели. Так что прекрати их задавать, мистер Беккет. Я не отвечу на них, и это не приблизит тебя к твоей цели. Месть — прекрасное чувство. Я смаковала ее мысль долгие годы. И все же, в конечном счете, это пустота, пустота и холод. И когда все будет сказано и сделано, я бы предпочла не тащить за собой твое мертвое тело, пока я борюсь за свою, так?
Он схватил ее за руку, ослабив хватку, когда она поморщилась. Он опустил голову. Казалось, он всегда был у нее перед глазами, вторгаясь в ее личное пространство. Но это было бессильно, так как никогда не сбивало ее с толку.
Ее теплая кожа была в противоречии с ее тоном. Ее полные губы манили его, и во рту у него заструилась слюна в предвкушении нового вкуса.
— Я пойду рядом с тобой; тебе не придется тащить меня никуда. И Пуля? Ты скажешь мне. Рано или поздно, ты ответишь на все мои вопросы. Это неизбежно, — закончил он, а затем схватил ее за голову, пальцы запутались в огненно -рыжих волосах, и он прижался к ее губам своими.
То, что вспыхнуло между ними, было неуловимым и мощным, не поддавалось описанию. Это превосходило все, что он когда -либо испытывал. Контроль над своим телом, который, как он думал, был у него в руках, рассеялся на ветру его похоти. Он пытался проникнуть вглубь, ухватиться за него, но остался с пеплом, когда она сожгла его изнутри.