— Как мне тебя называть? — спросил он, а в его тоне звучало веселье.
Его запах был совершенно мужским, и он тянул ее, дразнил, пока она не заставила себя дышать через рот.
— А как насчет того, чтобы ты вообще не называл меня?
— Твое имя — Гретхен. — В его голосе теперь звучала твердая уверенность, опасная для ее самоконтроля.
Она тогда слегка порезала его, достаточно глубоко, чтобы он понял, что это не игра. Его зрачки расширились, но кроме этого никакой физической реакции не последовало. Его руки остались на коленях, расслабленными. Плечи были спокойными, не напряженными. Она задавалась вопросом, сколько раз его шея оказывалась под ножом, чтобы он так привык к этому.
— Ты порезала меня.
— Я распотрошу тебя прямо здесь, мистер Беннет. Думаю, где -то по дороге ты привык к тому, что у тебя под крышей убийца. Считай это напоминанием, что я не игрушка, в которую играют, и не головоломка, которую нужно разгадать. — Она приблизила губы к его уху. — Ты ничто для меня — в лучшем случае средство достижения цели, в худшем — неудобство.
Тогда он шевельнулся, выскочил из стула быстро и яростно, правой рукой ударил ее по лицу, а левая рука поднялась, чтобы оттолкнуть ее руку от его горла. Она легко увернулась от удара и отступила назад, руки были свободны, адреналин проносился по ее крови, как виски.
Взгляд на его лице мог бы заморозить лед, но она уже была здесь. Он был другим, чем ее прежние противники, и ни один из них никогда не заставлял ее тело смягчаться от нужды, но в этот момент он был таким же, как и любой другой враг.
Рэнд сделал шаг вперед, и она переместила вес, переместилась вправо и начала перепрыгивать через кровать. Ее движение вперед остановилось, когда он схватил ее за волосы, он сильно потянул, и она упала назад, в последний момент повернувшись. Она позволила импульсу унести ее, и левой рукой ударила его по колену. Он застонал и упал на другое колено, но так и не отпустил ее волосы.
Она оказалась на полу, и уже через несколько секунд он опустил колено на ее голову, прижимая ее к ковру. Он тут же переместился и одной рукой схватил ее обе руки, так и не отпустив ее волосы. Он сел ей на спину, обхватил ее бока коленями и сжал так сильно, что она закашлялась, чтобы вдохнуть воздух.
Она расслабилась, обмякла и позволила ему на мгновение ощутить чувство выполненного долга.
Он наклонился, не отпуская ее руки, потянул ее за волосы. Это подняло ее торс с пола и согнуло ее назад. Боль от того, что ее тащили за волосы, затмилась, когда его дыхание щекотало ее шею, тепло скользило вниз по ее коже и щекотало ее соски.
— Я не привык к тому, что ты находишься у меня под крышей , — сказал он хриплым голосом. Она содрогнулась. — Но держать тебя под собой, ну, это то, что я уже некоторое время обдумываю.
Воздух застрял у нее в легких. Огонь охватил ее живот, интенсивный и решительный, непокаянный. Он опалил ее, заставил ее мышцы дрогнуть под кожей. Это было неконтролируемо. Она шевельнула бедрами, отчаяние подталкивало ее к действию. Реми собралась с силами, напряглась, а затем вырвала руки и перевернулась. Он тут же опустил колени на ее плечи, эффективно прижав ее к полу. Его руки лежали на полу по обе стороны от ее головы.
Это ее бесило. Когда он опустил лицо к ее лицу, его грудь соприкоснулась с ее, ей пришлось признать, что он позволил ей перевернуться. И этот ход был выгоден для его цели.
Взгляд на его лице заставил ее перевести дух. Если минуту назад воздух застрял у нее в легких, то теперь он вырвался наружу, и она задыхалась, чтобы вдохнуть больше. Ее грудь вздымалась и опадала, каждый вдох прижимал ее грудь к твердой мышце его.
— Скажи, как мне тебя называть?
Солнце садилось и в этот момент решило пронзить окно, бросив свои желтые лучи на его лицо, освещая его глаза. Она содрогнулась. Свет обрамлял его лицо, делал его красоту ангельской, когда желание глубоко ранило ее.
Его взгляд скользил по ее лицу, и она чувствовала его как осязаемое ощущение. Ее тело стало безвольным под ним, руки, которые она освободила, прежде чем перевернулась, схватили его твердые бедра, не позволяя ей дотянуться до него.
— Скажи, — прошептала она, желая вернуть слова назад, сожалея о них, но в то же время нуждаясь… в большем.
Он потер щекой, покрытой щетиной, о ее щеку, ощущение было настолько сильно сексуальным, что она застонала. Она никогда не испытывала этого — скольжения плоти по ее, теплого дыхания, омывающего ее кожу, жара, которая горела так сильно, что она потела изнутри.
— Что сказать? — спросил он, прижавшись к ее шее. Его губы были прямо там, и она закрыла глаза, загадав желание.
Головка его члена терся о ее живот, и ее живот сжался. Его руки запутались в ее волосах, а ее ногти, подстриженные после того, как она копала землю, отчаянно впились в его джинсовые бедра.
Он шумно вдохнул и углубился в нее. Он был тяжелый, но не давящий, и она впитала его вес и тепло.
— Dis le (прим. фр. Скажи это ), — прошептала она, в то же время выгнув спину, прижимая грудь к его груди и давая ему больший доступ к ее шее.
Мысли приходили и уходили, и в глубине ее разума звенели предостережения, но все это было на расстоянии. Если в ее жизни больше ничего не было только для Реми, она хотела этого… прямо сейчас.
Тогда он лизнул ее, вдоль сухожилия, которое проходило по ее шее.
— Пожалуйста, — застонала она.
Рэнд отстранился всего на несколько дюймов, достаточно, чтобы она увидела его запятнанные похотью щеки и красиво очерченные губы. Боже, он был красив, черные волосы взъерошены, прядь на лбу, которую она хотела убрать. Его глаза сияли тем, что было между ними.
— Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал , — сказал он и опустил голову.
Она вдохнула, вбирая его глубоко, пробуя его на вкус, когда ее тело жаждало его губ на своих. Она покачала головой. Это было безумие, но даже когда эта мысль пришла, она отогнала ее.
— Mon nom… Dis lе.— Скажи мое имя. Просьба. Мольба. Это было и то, и другое. Ей нужно было услышать это от его губ еще раз.
— Я хочу, но думаю, что сейчас не совсем подходящее время , — сказал он за секунду до того, как поцеловал ее в губы.
Его язык был горячим шелком в ее рту, толкался и вытягивался, умоляя ее танцевать в дуэли желания. Его губы скользили по ее, зубы тянули, даже когда она поднимала голову для более глубокого контакта. И как раз в тот момент, когда она почувствовала, что она погружается в эту неотразимую вещь, называемую желанием, он отстранился.
Глава 16
Она подходила к поцелую, как к войне, горячие прикосновения, полные смертоносного намерения, и затем отступала, чтобы оценить ущерб, нанесенный своему противнику. Рэнд был потерян в ней. Каждый стон, каждый вздох, каждое дыхание создавало ожидание, о котором он никогда не знал. Но это не должно быть войной. Это должно быть…
Он отбросил эту мысль и, не желая возвращаться к ней, отстранился от нее и встал. Он не знал, почему чувствует необходимость дождаться этого момента. Ему просто было ясно, что сейчас не время. По какой -то причине Гретхен Дирборн , также известная как Пуля, будила в нем защитника.