— Он говорит правду.
Еще один звук металла о металл, и острый конец меча исчез из шеи мужчины. Кровь испачкала его белоснежную рубашку, и Реми задумалась, почему Клинок не отрубила ему голову.
— Ваша правда вас спасает. Девушка была мертва — вы уверены? — спросила Клинок ледяным голосом.
— Голова была отсечена от тела, усеянного пулевыми отверстиями. — Взгляд Нодачи скользнул по ним обоим. Его смысл был ясен.
Реми кивнула ему, а затем засмеялась без веселья.
— Я делаю только один выстрел, мистер Нодачи. Я никогда не промахиваюсь.
Клинок ничего не сказала.
— Мне нужно знать, — напомнила ей Реми.
— Я не… — слова Клинка заставили страх, который Реми держала в себе, вырваться наружу и хлынуть по ее крови. — Если бы я знала, он был бы в безопасности. Это может быть только Джозеф».
— Что , черт возьми, здесь происходит? — вмешался в разговор Рэнд.
Клинок сделала движение, и Реми остановила ее.
— Нет! — Одно слово, но его было достаточно.
Ее сестра посмотрела на нее и наклонила голову. Реми не ответила на этот немой вопрос. Она не могла. Не сейчас.
— Ваш выбор. Но он был бы лучше мертвым. Я считаю, что говорила вам об этом в первый раз, — пробормотала Клинок.
— Мы не будем делать этого здесь, сестра, — прошипела Реми, а затем снова повернулась к Кену Нодачи.
— Лучше бы ты не двигался, пока она не уйдет. Она чертовски быстра с ножом, и мне было бы очень неприятно, если бы Дмитрию пришлось тебя латать. Дмитрий? Почему бы тебе не зайти? — Реми кивнула в сторону двери. — Ты тоже, мистер Коллинз, или, может быть, я могу называть тебя Адамом?
Оба мужчины вошли, подняв руки вверх, и она ухмыльнулась Дмитрию, чьи глаза были как синие льды в его голове. Он был не очень рад ей. Ну и ладно.
— Мистер Бекетт , может быть, вы присоединитесь к маленькой вечеринке в углу. Мне было бы неприятно стрелять, чтобы доказать свою точку зрения. — Реми поманила его к остальным. Он был зол.
И опять, ну и ладно.
Реми посмотрела на Клинок.
— Джозеф?
Другая женщина провела рукой по своим остриженным волосам и просто кивнула.
— Он в ярости. И он знает, что мы выступили против него. Иезуитка отдала свою жизнь, чтобы помочь мне сбежать. Она просила только, чтобы Фину пощадили. — Реми была благодарна, что не убила девушку в Вашингтоне. Клинок сделала короткий, резкий вдох. — Они мобилизуются примерно через две недели, Пуля.
— Найди мальчика, и мы получим Джозефа.
Голос Клинка был как коса в тишине.
— Джозеф сейчас держит мальчика, следовательно, он держит меня. Я должна действовать по-другому.
Реми ожесточила свое сердце против мольбы в глазах ее сестры. Они договорились и знали задолго до того, как мальчик родился, что он станет инструментом, который будет использоваться против них. Тем не менее, все, что нужно было сделать, будет сделано.
— Мы двигаемся так же, как планировали. Если Джозеф держит его, он не причинит мальчику вреда. Ты это знаешь.
Клинок злобно посмотрела на Реми, и впервые в жизни Реми почувствовала чью -то ненависть. Она глубоко поранила ее. В отличие от эмоциональной ненависти Рэнда, это была ненависть кровной сестры, и она жгла, проникая в ее уверенность. Реми пошевелила рукой, и в мгновение ока направила пистолет на свою сестру.
Клинок фыркнула.
— Ты не будешь стрелять в меня, Пуля.
— Я пущу пулю в твою ногу и оставлю тебя хромой — оставлю тебя здесь, пока возьму его голову своей пулей. Ты бы хотела, чтобы я отобрала у тебя это — твой кусочек с него? Не испытывай меня, Клинок.
Шуршание в углу, где находились мужчины, заставило Реми обернуться, но потом она выпрямила спину. Неважно, что мужчины получили подтверждение, что теперь у них есть двое убийц Джозефа. Клинок должна была стать единственной целью Реми.
Клинок покачала головой и щелкнула языком за зубами. Звук был насмешливым и раздражал.
— Ты всегда была такой жесткой, Пуля. Но ты забыла, что это я держала тебя, когда ты плакала по ней. Клинок сделала шаг к дверному проему, осторожная и настороженная, как загнанное животное, ищущее свободы.
— Ты не будешь стрелять в меня так же, как я не буду отнимать у тебя голову. —Она снова покачала своей головой, жест был уставшим и был сигналом для Реми о том, что эта сестра несла самый большой груз.
Из всех них она потеряла больше всего. Для Пули, Кости и Стрелы была только потерянная жизнь. Для Клинка было гораздо, гораздо больше.
Реми опустила оружие, оставила руки свободными, поставила широкую стойку и приготовилась ко всему. Она спустилась сюда, чтобы спасти Клинок, но должна была знать, что у другой женщины всегда был план. Как и у всей остальной первой команды Джозефа, Клинок ни в чем и ни в ком не нуждалась. Затем Реми посмотрела на Рэнда Бекетта. Он с интересом наблюдал за сценой между ней и Клинком, но его глаза горели, когда они встретились с ее, и у нее перехватило дыхание.
Может быть, для женщины, которая должна была стать Гретхен Дирборн , иногда бывшей Реми, но всегда остававшейся Пулей, было что -то еще. Может быть…
— Скажи мне, сестра, он для тебя?
Реми проигнорировала вопрос. Он был простым; ответа не было.
— Он упоминал ее, Пуля. Он хотел, чтобы мы все помнили… — Клинок глубоко вдохнула, плечи поднялись, а затем опустились, ее боль передавалась в напряжении ее губ. — Он хотел напомнить нам о нашей потере. Он никогда не узнает, что во ее имя — наша цель. Он сказал, чтобы мы помнили Нинку».
Резкий вдох воздуха из угла заставил Реми повернуть голову, и она слушала, как Клинок убегает. Эхо ее шагов дошло до сердца Реми и зацепило старые раны.
Снова одна.
— Ты позволишь ей уйти без происшествий, или я не буду тебе помогать. Vous me comprenez ?
— Если бы ты дал мне минуту, чтобы объяснить, почему я ее вернул, ничего из этого не было бы нужно. Голос Нодачи был как удар кнута.
Реми чувствовала, как внутри нее лопнула рана. Ей нужно было уйти, ей нужно было уйти из этого места, где надежда на месть звучала в самом основании этого дома. Было слишком тяжело нести на себе груз надежд всех на справедливость.
Она укрепила свою волю, вспоминая причины, по которым она была здесь.
— Ты ее повесил на стропила, мистер Нодачи. Насколько чертовски необходимо это было? Какова бы ни была ваша цель, вы, вероятно, должны понять, что единственный способ, которым вы ее поймали, заключался в том, что она позволила вам. Разве вы не сочли странной свою большую удачу в том, что двое из первой команды Джозефа оказались в одном месте в одно и то же время? — Она выплюнула этот вопрос, позволив словам стечь с ее презрением.
Его брови поднялись, а ноздри раздулись. Красный оттенок на его щеках свидетельствовал о его гневе и досаде.
— Ты думал, что сможешь удержать нас обоих? — Она повернулась к нему, но оставила пистолет у себя, искушение застрелить его было слишком сильным.
— Он не думал , — сказала Адам. — Она была в беде, была ранена и плакала, когда мы вошли и обнаружили ее над обезглавленной женщиной. Мы забрали ее и привезли сюда. Вот и все.
Она говорила, хотя ее горло было сырым от сдерживаемого гнева.
— Потому что она позволила вам. Вы слишком высокомерны, и это дорого вам обойдется, мистер Нодачи. Больше, чем вы уже потеряли.