— Me toucher (прим. фран. Прикоснись ко мне ), — прошептала она в панике, покачивая бедрами против его, ее тело было как извивающаяся лента крема на синем покрывале под ней.
— Я сделаю это, — поклялся он. Он не знал и не заботился о том, что она сказала; это был тон ее голоса, который говорил о ее потребности.
Он, черт возьми, удовлетворит эти потребности и вберет себя в нее. Ни одна часть ее не сможет забыть, что он взял ее. Он поднялся, и она вздохнула, протянув к нему руки. Он улыбнулся, понимая, что больше похоже на гримасу, но ему было все равно. Ее глаза были закрыты, темно-каштановые ресницы отбрасывали тени на ее розовые щеки.
Она была чертовски прекрасна. Не классически. Ее лицо было слишком упрямым для этого. Ее губы были соблазнительными, но этот непокорный подбородок говорил о спорах, которые будут длиться всю ночь и завершатся самой сладкой любовью. Его член кричал от страсти, умоляя освободить его от сжатия джинсов. Терпение, внушал он себе. Терпение.
— J’ai besoin. Arrête ça ! — Она извивалась под ним так красиво, грудь вздымалась и опадала, соски напряглись и молили о его рте.
— Интересно, чего ты просишь? — задумчиво произнес он вслух. Она не ответила, и он провел пальцем по долине ее груди к пупку. Шелковистость ее кожи была соблазнительной сама по себе, но он слишком сильно хотел того, что было между ее бедрами, чтобы его отговорить.
Рэнд сдался, пытаясь держаться от нее подальше. Он отказался больше оправдываться или искать причины для своего желания. Она была здесь, и она будет его. Он закроет глаза на боль в ее глазах и поведет их обоих туда, куда их тела просят его идти.
Его губы последовали за пальцем, достигнув края ее хлопковых трусиков, а затем скользнули по изгибу ее бедер. Он глубоко вдохнул. Она сразу же замерла, и ее глаза распахнулись, синяя радужка сияла в лучах солнца.
Она облизнула губы, и он улыбнулся.
Он зацепил ее трусики пальцем и медленно стянул их вниз, его собственное дыхание застряло в легких, когда он обнажил ее. Были ли волосы у ее лобка такими же мягкими, как на голове? Черт возьми… да, были. Он стянул трусики и бросил их.
Она поднялась на локти и смотрела на него. Он едва не потерял контроль прямо в этот момент, он был так близко к тому, чтобы кончить в штаны, что он не знал, сможет ли сдержаться. Он схватил ее руку и положил ее на свой член, покрытый джинсами. Она мягко сжала, и он застонал.
Она кусала нижнюю губу, и он хотел бы, чтобы это был он.
— Сними их, — прошептала она.
Он встал, расстегнул джинсы и снял их за секунду, затем подошел к краю кровати, глядя на обнаженную женщину, которая так гордо лежала перед ним.
— Ты понимаешь, что это ничего не значит? — Он пожалел о словах, как только произнес их. Ее лицо упало, и ее глаза потемнели. Она кивнула, и кончики ее волос коснулись ее красивой груди.
Черт побери. Он причинил ей боль. Когда все, чего он хотел, это доставить ей удовольствие, то, что, как он инстинктивно чувствовал, она никогда не испытывала в полной мере. Он стоял над ней и смотрел, как она подняла голову, глаза горели, желание накатило волной на ее дрожащее тело.
— Я понимаю, что для тебя это ничего не значит.
Этими словами она уничтожила его.
***
Он раздавил Реми своими словами, но она поняла. И все же она была готова принять то, что он был готов ей дать. Жар, который он зажег в ней, требовал утоления, и хотя все эти чувства были для нее новыми, она знала, что не стоит бежать от этого.
Он будет охотиться на нее, потому что, как бы он ни протестовал против своего желания, правда была прямо перед ним — в напряженных линиях его тела и вздутом члене, который так гордо торчал между его ног. Она не сбежит. Она не может.
Она отшатнулась назад и легла, стараясь быть покорной. Она хотела, и ничто не могло помешать ей получить желаемое, но она имела дело с мужчиной, у которого было ограниченное терпение.
Его лицо окаменело, мышцы груди, рук и ног подрагивали под его бронзовой кожей. Он провел рукой по своему члену от корня до кончика, и она не смогла сдержать желание облизнуть свои сухие губы, желая, чтобы это был ее рот, совершающий это путешествие. Это шокировало бы ее, но она отложила в сторону ту часть своего разума, которая постоянно думала. Она собиралась чувствовать каждый момент этого, что бы ни случилось.
Он навис над ней и опустился между ее ног, раскаленный головка его члена уперся ей в вход. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Так близко. Очень близко.
— Я задавался вопросом… — он замолчал, и она подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
Он посмотрел на ее лобок, и по ней прошла волна жара. Он усмехнулся, а затем опустил голову, коснулся ее волос мягким поцелуем, а затем провел языком по складке ее паха до бедра. Она широко раздвинула ноги, бедра двигались, пытаясь удержать темп с его ртом.
Он снова усмехнулся, и этот звук заставил ее улыбнуться, даже когда она застонала.
Она хотела смотреть, хотела видеть каждое его движение, но вид того, как он ласкает ее плоть, был для нее невыносим. Пуля не заслуживала такого удовольствия. Реми не заслуживала такой страсти и огня.
Но Гретхен? Да. Женщина, которой она могла бы быть, если бы Джозеф не уничтожил ее, заслужила бы этого. Прямо сейчас, в этом бесконечном мгновении, Гретхен испытает это удовольствие и станет чем-то большим, чем просто воспоминанием.
Она будет жить, прямо здесь, в объятиях этого мужчины, все то время, которое ей отпущено.
У ее рук была своя собственная воля, и как бы Реми ни клялась, что не будет торопиться, ее тело нуждалось в облегчении. Поэтому она обвила его волосы руками, когда он опустился ниже, широкие плечи заставили ее раздвинуть ноги еще шире.
Он слегка подул ей на плоть, и жар от его рта дразнил ее, заставлял ее бедра поднять, навстречу ему больше чем наполовину.
Он смотрел на нее из сине-черных глаз, лицо было твердым, щеки красные, ноздри раздувались. Он был таким чертовски сексуальным, и никогда в жизни она не видела ничего более горячего, не желала ничего больше, чем этого мужчины. Он облизнул губы, уголок рта приподнялся.
— Oui. — Её разрешение не требовалось. Он сделает с ее телом все, что черт возьми, захочет. Она знала, что будет страдать из-за этого.
И это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме этого чувства между ними прямо сейчас.
Затем он поцеловал ее, занялся любовью с ней своим ртом и забрал ее душу своим языком. Один взмах по ее входу, и она зашипела. Открытый поцелуй ее щели заставил ее задыхаться, искать воздух, но находила только экстаз.
Он занимался с ней любовью, и когда она подумала, что больше не сможет, он переместился к ее клитору и начал сосать. Ее бедра оторвались от кровати, а его руки обхватили ее задницу, прижимая ее к своему рту, продолжая пытку.
На границе ее сознания плыл прекрасный радужный спектр цветов, яркий и мерцающий, и она тянулась к нему, когда удовольствие текло по ней неумолимо и бесконечно.
— Кончай, — потребовал он, и его голос, бархатный гравий, коснулся ее нервов, подталкивая ее вперед и отказываясь позволить ей убежать от неизбежного.
Ее голова кивала на подушке, в то время как ее руки сжимали его шелковистые черные волосы. Все было таким острым в эти моменты. Его запах, сандал и сосна, пронизывал комнату. Ее собственный мускус был сладкой накидкой поверх его более мужественного аромата, и она облизнула губы. Его кожа горела против ее бедер, а его руки были словно клеймо на ее заднице. Звуки, которые он издавал, сося ее, заставляли ее желудок сжиматься, и если бы его плечи не мешали, ее ноги сомкнулись бы, когда она пыталась унять пламя в ее нижней части тела.