Мышцы Рэнда сковались, будто на целую вечность, а потом он набросился на Кена. Первый удар выбил того из стула. Рэнд последовал за ним вниз, и второй удар разбил кожу под глазом Кена. Он ударил снова и упал на пол, пронзительная боль прострелила его руку.
Кен воспользовался моментом, ударил и попал Рэнду в челюсть. Звезды заплясали перед глазами Рэнда, и он откатился в сторону, сплевывая кровь. Он поднялся, почувствовал удар ногой в живот и выбросил руку, отбив часть удара, чтобы сбить Кена с ног.
Раздался треск, и Рэнд покачал головой, пытаясь прояснить мысли. Он направился к Кену, но тут Дмитрий схватил его сзади, а Адам — Кена. Они изо всех сил боролись, сдерживая их обоих, но в конце концов Рэнд вырвался.
— Отпустите меня, черт возьми, — прошипел он.
— Убери свои руки от меня, Адам, — потребовал Кен.
— Вы спорите о не том, — тихо сказал Адам, когда он с Дмитрием встали между мужчинами.
— Он трахается с ней! — Кен чуть ли не закричал, его лицо снова покраснело.
Рэнд молчал. Никто не имел права лезть в его личную жизнь, с кем он спит, когда и где. Он понимал чувство предательства со стороны Кена, но Рэнд был взрослым мужчиной. Может быть, он и не понимал, что делает с Пулей, но это не касалось Кена.
— Почему, черт возьми, ты трахаешься с ней? — голос друга сорвался, и Рэнд вздрогнул, вынырнув из молчания.
— Я не трахаюсь с ней, — яростно сказал он. Когда он был внутри нее, это было намного больше, чем просто секс.
Кен побледнел, и его глаза расширились.
— Не может быть. Не она! Не та убийца, Рэнд. Скажи, что это не так.
Рэнд отказался отвечать.
— Это не твое дело, Кен. Я разберусь с ней.
Кен провел рукой по волосам.
— Я думал, что знаю тебя. Я думал, что вся причина существования «Трезубца » — это месть убийцам Лили и Анны. Но это? Я больше не знаю, кто ты, черт возьми.
— Я все тот же Рэнд Беккет, которого ты всегда знал. И найти их убийц и привлечь их к ответственности — это все еще моя главная мотивация в жизни, Кен. Но та женщина наверху — такая же жертва, как ты, я, Лили или Анна.
— Нет, она не жертва. Она убийца, Рэнд. И теперь ты втянул в это больше, чем себя. Мы все вовлечены, и Джозеф охотится не только на нас, но и на нее. Мне позвонили сегодня вечером. Директор Хоббс мертв. Пуля в голову.—Кен подождал, скрестив руки на груди, висок уже синел от удара Рэнда.
— Я видел, как это случилось. Это была не Пуля, — с трудом выдавил он сквозь стиснутые зубы.
— Ты, черт возьми, смотрел, как кто-то убил главу ЦРУ? И ты ничего не сделал?
— Ты видел его имя в списке. Через него Джозеф смог ударить по нам здесь. Не задавай мне вопросов, Кен. Если бы ты дал мне еще пять минут, вместо того чтобы ныть о том, как я трахаюсь с ней, я бы рассказал тебе все. Дмитрий был там. Спроси его, если сомневаешься. — В голосе Рэнда слышалась ярость и недоверие.
Он никогда не задумывался о том, как это отразится на Кене. Черт, он даже не мог думать о том, как это повлияет на него самого, если он вступит с ней в связь. Он просто не мог остановить поезд, который мчался по рельсам. Она звала его… все в ней, от ее разбитой души до ее душераздирающих глаз. Он не мог перестать быть привлеченным к ней так же, как не мог перестать дышать.
Он наблюдал, как Кен с трудом сдерживает себя. Наконец, ему удалось взять себя в руки, и он посмотрел на Рэнда из мертвенных глаз.
— Мне нужны ответы, Рэнд. Нам нужно спланировать. До Арекыпы осталось менее семи дней. Времени на подготовку не так много. Раз ты трахаешься с ней, я предполагаю, что ты получишь нужные нам ответы?
Рэнд подавил ярость, борясь за контроль.
— Я получу ответы. — Он шагнул ближе к Кену, отодвигая Адама и Дмитрия, когда встал вплотную к другому мужчине. — Держи рот на замке, Кен. Ты меня провоцируешь, и я думаю, мы оба знаем, что бывает, когда ты это делаешь, не так ли?
Кен, к счастью, отвел взгляд, а затем, наконец, развернулся и вышел из комнаты. Рэнд взглянул на Дмитрия и Адама, и оба мужчины опустили глаза.
Чувствуя, что на его плечах лежит тяжесть всего мира, Рэнд направился обратно в ее комнату. Он закрыл дверь и разодрал одежду, желание обнять ее охватывало его. Она повернулась на бок, и он уютно устроился за ней, едва не задыхаясь, когда их кожа соприкоснулась. Она застонала и устроилась так, чтобы ее голова покоилась на его руке, и расслабилась в изгибе его тела.
Сон не приходил, поэтому он просто вдыхал ее аромат и ждал, когда она проснется. Ему нужно было все, что она могла дать. Потому что Кен был прав; «Трезубец » начался как способ привлечь к ответственности убийц Лили и Анны. Но за последние две недели все изменилось благодаря рыжей сирене, мирно спящей на его теле.
Глава 23
— Я мало помню о том дне, когда меня забрали. Мне было, может, четыре с половиной года? Может, чуть младше. Но я помню день, когда все началось для меня. — Её голос был тихим в раннем утреннем свете. Она смотрела в окно, лежа на его груди. Он играл с её волосами, шелковистые пряди были приятны для его рук. Всё в этой женщине было настоящим пиршеством для чувств.
Столько боли в этих немногих словах. Вся жизнь боли. Сердце Рэнда сжалось, но он продолжал касаться её, пытаясь как-то облегчить эти откровения. Он не был уверен, что она поделится, но когда он открыл глаза, она уже была проснулась и смотрела на него.
В глубине её взгляда зажёгся странный свет, и она кивнула, а затем улеглась на его грудь, её собственные руки скользили по его коже, пока она говорила.
— Из всего, что мне удалось узнать, мой отец был послом Франции в Соединённых Штатах. Его работа также включала в себя ведение военной разведки для Франции. Джозеф убил моих родителей, но он оставил меня. — Наступила тишина, пока она делала вдох и выдох, её руки всё время двигались, периодически впиваясь в его кожу, а затем успокаивая жжение.
Рэнд оставался неподвижным, кроме своих рук в её волосах. Ему нужно было это прикосновение больше, чем ей, подумал он. Он оставил её? Сволочь.
— Меня отвезли в Арекипу , и там я оказалась с четырьмя другими девушками, все того же возраста, но из разных семей. Каждая из нас приехала в Арекипу со своим именем, но мы были лишены их в Тихом времени. Ещё один глубокий вдох, и одинокая слеза скатилась по её щеке.
Рэнд беззвучно проклял, горячая влага, упавшая на его грудь, стала своего рода клеймом. Она сейчас потерялась в воспоминаниях, и он не стал вытаскивать её из них. Возможно, в очищении была какая-то тишина.
— То, что начиналось как пятеро, закончилось как четверо одним утром, и именно в этот день связь между оставшимися из нас укрепилась. Скажите, мистер Беккет, вы когда-нибудь чувствовали себя настолько связанным с другой душой, что когда она дышала, вы чувствовали, как расширяются ваши лёгкие?
— Рэнд. Меня зовут Рэнд, — мягко напомнил он ей. — Я не чувствовал… — До какого момента? Не ходи по этой тропе. — Я не чувствовал.
Она не посмотрела на него и не стала расспрашивать о его странном обрыве.
— Осознать, что ты так сильно связан с другим человеком — это уникальный, определяющий момент. Но именно это существует между мной и моими сёстрами. Связь, кованый в аду, не может быть не самой сильной, vraiment ? (прим. фр. Действительно ).
— В тот день на горе мы стали единым целым. Через утрату мы стали единственной семьёй, которая нужна была друг другу. Мы тренировались вместе, страдали вместе, ели друг за друга и принимали удары друг за друга. Когда кто-то слабел, другие вставали на защиту. Мы учили друг друга лгать, воровать, жить и убивать, молчать и говорить. — Она засмеялась, звук был болезненным, пустым. — Мы стали именно тем, кем хотел видеть нас Джозеф Бомбардье. Мы стали его Первой Командой. Команда женщин-убийц, настолько хорошо владеющих различными дисциплинами смертоносного искусства, что даже Джозеф боится того, что создал.