— Я позабочусь о вас, — сказал Энди. — Я обещал это вашему отцу.
— Вот как? Ты давал это обещание отцу, когда ему выжигали клеймо на щеках или отрезали ухо?
И тут Энди вспылил.
— Хватит, Нелл! Я старался помешать епископу Лоду добраться до твоего отца. Я пытался спасти его после ареста. Я отказался от всего, к чему стремился, надеясь, что когда-нибудь смогу стать похожим на него. Что же до этого дома, — Энди кивнул на хижину, — согласен, его нельзя назвать дворцом. Но это лишь временно. Обещаю, через год у вас будет отличный дом.
— Что ты понимаешь в домах? — возмутилась Нелл. — За всю жизнь ты построил лишь эту лачугу!
— Уж поверь мне, понимаю, — скрипнув зубами, ответил Энди. — Что до лачуги, то по сравнению с Морган-холлом ваш дом в Эденфорде — настоящая халупа!
В дверь постучали так энергично, что дом задрожал.
— Нелл? Нелл? У тебя все в порядке? — это был Джеймс Купер.
Дверь распахнулась, прежде чем Нелл успела ответить.
— Опять ты? Что ты здесь делаешь? — зарычал Джеймс, увидев Энди.
— То же самое я хотел спросить в Эденфорде, когда застал тебя в доме Нелл, — не замедлил отозваться Энди.
Рыжий великан схватил юношу за рубашку и замахнулся на него кулаком.
— Джеймс Эйбел Купер, отпусти его! — из последних сил прерывистым голосом закричала Нелл.
— Я вышвырну его отсюда, Нелл! — Джеймс потащил Энди к двери.
— Нет! — тихо, но решительно сказала Нелл.
Джеймс хорошо знал этот тон. Он неохотно отпустил Энди.
— Теперь послушайте вы оба. Вон из моего дома. И больше никогда не возвращайтесь сюда.
— Нелл, дорогая, — заскулил Джеймс.
— Значит, мне самой придется встать и выпроводить вас! — сказала Нелл.
— Нелл Мэтьюз, я и так слишком долго ждал тебя, — упорствовал Джеймс. — Твой отец умер, и тебе нужна опора. Я пришел сделать тебе предложение.
— Не сейчас, Джеймс, — сказала Нелл. — Уходи.
Джеймс Купер поднял толстый волосатый палец.
— Я не шучу, Нелл. Мне надоело тебя ждать. Если ты не согласишься выйти за меня, ты меня больше не увидишь. Если я уйду, то уже навсегда.
— Именно об этом я и прошу, — устало произнесла Нелл. — Я хочу, чтобы с этим было покончено. Уходи.
Джеймс ошарашенно взглянул на нее. Видя, что девушка не шутит, он резко толкнул дверь. Створка распахнулась и так сильно ударилась о стену дома, что одна из деревянных петель сломалась. Джеймс ушел.
— Ты тоже, — сказала Нелл Энди.
— Ты не можешь так поступить! — заплакала Дженни. — Ладно Джеймс, но Энди!
— Могу.
— Это и мой дом! И Энди может приходить сюда, когда захочет!
— Пока я жива — нет. — Было видно, что Нелл совсем обессилела. Побледнев, она опустила голову на стол.
Дженни взглянула на Энди.
— Подожди меня снаружи, — сказала она. — Нелл надо отдохнуть. Я постелю ей постель.
Когда Энди увидел, как плохо Нелл, от его гнева не осталось и следа. Конечно, ему было тяжело слышать сказанное Нелл, но она серьезно болела и не знала, что ждет ее впереди. Он ругал себя за то, что забыл об этом и начал спорить с ней.
Энди вышел наружу и закрыл за собой сломанную дверь.
— Мне очень жаль, — сказала Дженни и взяла Энди за руку. — На самом деле Нелл так не думает.
— Нет, думает. Но она нездорова и напугана. И она права.
Дженни прижалась к нему.
— Пойдем в лес.
Было начало октября, листва уже начала менять цвет, и в лучах заходящего солнца лес пылал разными красками. Кое-кто из переселенцев занимался обычными будничными делами: шел за водой к реке, одалживал у соседа тлеющий уголек, чтобы растопить угасший очаг, занимался починкой жилища. Жизнь шла своим чередом, и люди постепенно привыкали к этому, оправляясь от первого потрясения. Под деревом для собраний, как всегда, сидели несколько человек, наблюдая, как Энди и Дженни рука об руку идут к лесу.
Новостей было немного, а значит, и тем для разговора тоже.
— Ты построил замечательную хижину, — сказала Дженни.
— Ерунда, — ответил Энди, — Получилось не бог весть что… Я всегда восхищался дедом и хотел стать похожим на него. Он построил Морган-холл, а я — жалкий вигвам. Хвастаться нечем.
— Энди Морган, ты не должен так говорить! Когда твой дедушка возводил Морган-холл, разве его жизнь была в опасности? Разве он построил его для другого, а сам продолжал спать в старой палатке?
— Нет.