Это была последняя капля.
Лиз стремительно подошла к хореографу и выместила свою агрессию на всю сложившуюся ситуацию в звонкую пощёчину, что вызвало зудящую боль в ладони. Но девушке было плевать, она бы сделала это ещё раз при надобности.
- Это было во-первых, предупреждаю, - грозно проговорила она, - а ты повёл себя, как последняя сволочь.
Хоби шокировано смотрел на неё, приложив руку к горящей щеке. В его глазах читалось, что он явно не был готов к такому раскладу.
- Во-вторых, не твоё дело, кто с кем выстраивает взаимоотношения здесь, - продолжила девушка, - дети ничего не знают и не видят. А значит, это никак не влияет на нашу работу, не неси такую чушь в следующий раз.
Мужчина был похож на провинившегося школьника – по смене его эмоций на лице прекрасно читалось осознания всех тех слов, что он наговорил не заслужившей того Нэнси. А Лиз очень даже хотелось, чтобы он ощущал вину во всей её красе.
- А, в-третьих, я вообще не понимаю, что с тобой происходит, - немного смягчив тон голоса, сказала она, - ты был здесь самым солнечным и жизнерадостным человеком, а сейчас твоё поведение вызывает только отвращение. Не хочешь поговорить об этом, как взрослые люди?
На самом деле, Лиз не хотела говорить. Она хотела выплеснуть на него эту волну и сбежать, как всегда. Ей больше хотелось догнать подруг и помочь пострадавшей добраться до медицинского пункта. Или вообще можно было зайти к своему отряду и проверить их самочувствие после тренировки Чонгука, чтобы больше не получать оскорбительных обвинений по поводу её работы. Почувствовал порыв девушки покинуть репетиционный зал, Хоби осторожно перехватил её руки.
- Мне жаль за сказанные слова, - тихо признавал тот, - мне не стоило так говорить.
- Скажи это Нэнси, которая из-за тебя повредила ногу, - огрызнулась девушка, смотря куда-то в сторону.
- Я поговорю с ней при первой возможности, - не отступал Чон, - я должен был держать эмоции под контролем, но слишком вспылил. Мне правда жаль, Лиз. Но отчасти, ты тоже в этом виновата.
- Отлично, это так по-мужски, сваливать всю вину на женщин, - фыркнула она, вырывая свои руки, - и что же я такого нехорошего сделала для тебя, что ты на всех срываешься? Дала тебе?
- Я не виню тебя в нашем сексе, там участвовал я тоже, - мужчина укоризненно посмотрел в круглые глаза напротив, - я говорю о том, что мы с тобой не поговорили после этого. Ты просто сбегала от меня, а это уже совсем не по-взрослому.
- Не о чем там разговаривать, - она снова увела взгляд, - переспали и всё, нечего из этого трагедию устраивать.
- Лиз, я помню, о чём мы разговаривали в столовой, - Хосок подошёл чуть ближе, - и мне неприятно то, что я нарушил своё же слово, данное тебе. Что не смог сдержаться и просто воспользовался твоей слабостью в тот момент. Я не должен был так поступать.
Аддерли хотела остановить такое неожиданное чистосердечное, но плотина была прорвана.
- Мне жаль, понимаешь? – хореограф вновь взял руки девушки в свои, - Ты не в ответе за мои чувства, но я действительно до сих пор ощущаю себя тем самым треножником. Поэтому я хотел поговорить с тобой, обсудить это, как взрослые люди.
Лиз закатила глаза от того, как мужчина выделил последние слова, возвращая ей её же монету.
- Пусть мы знакомы совсем ничего, но ты мне очень нравишься, как человек, как друг, - продолжал тот, - и я не хочу, чтобы между нами эта затягивающая пропасть росла. Давай простим друг друга и постараемся стать друзьями? Ты просто не представляешь, как я хочу станцевать с тобой дуэтом в конце смены.
Вожатая робко улыбнулась от понимания того, что Хосок знал куда можно надавить. Её душа тянулась к этому лучику солнца в такой тёмной лощине из неотвеченных вопросов, а она просто хотела хоть где-то перестать бороться и принять протянутую руку помощи. Чтобы хоть где-то её извилины не задумывались над объяснением тех или иных причин.