— Я ничего не понимаю, — наконец выговорила она.
— Зато я понимаю, — откликнулся Доминик. — Теперь я все понимаю.
Он сел на пирс рядом со Сьеррой, притянул ее к себе, одной рукой обнял ее плечи, а в другой сжал ее ладонь.
— Рассказывай, — сказала она.
— Ты помнишь, как нас свели вместе наши отцы? Мой сделал предложение, а отец Карин сказал ей, что нашел для нее подходящего мужа. Она была молода, неопытна, она была послушной дочерью — и не стала возражать.
— Так она… не любила тебя? — уточнила Сьерра.
— Я ей нравился. И она мне нравилась. Наверно, я даже любил ее. По крайней мере, так я понимал это слово. Вряд ли я знал тогда, что такое любовь. — Доминик сжал руку Сьерры. — Да и она тоже. Но когда она приехала сюда на те три недели, то повстречала здесь Натана. Он как раз закончил съемки в Венесуэле и смог приехать пораньше. Натан ничего не знал о прибытии моей невесты. Он вообще ни разу ее не видел! Но с ними произошло примерно то же самое, — он искоса бросил на Сьерру взгляд, — что и с нами.
— Бунт гормонов?
— Любовь с первого взгляда. Но они пытались сопротивляться — все-таки Карин собиралась замуж за меня. Она только что сказала мне, что Натан всячески избегал ее, но накануне приезда отца и Риса разразилась гроза, они оказалась наедине, в интимной обстановке, и… А потом, когда буря улеглась, Натан уехал. Он понимал, что совершил страшный проступок — соблазнил мою невесту. Вот и решил покончить с этим раз и навсегда. Позвонил Рису и переложил на него свои обязанности. Я думаю, что Карин все поняла только после того, как Натан уехал. Она полюбила его, а я ей только нравился. Так что у меня не было ни малейшего шанса. — Голос Доминика звучал так, будто у него с души упал огромный камень.
Сьерра коснулась его щеки.
— Так почему же она ничего тебе не рассказала? Почему просто сбежала?
— Потому что у нее не оставалось времени. Потому что она была молода, испугана. Ее отец ждал, что она выйдет за меня замуж. Все этого ждали. А она знала, что если откажется, то все равно ничего не выйдет, потому что отец так или иначе вынудит ее согласиться.
— Но тебе-то она могла рассказать!
Доминик пожал плечами.
— Я тоже не дал ей возможности. Отмахнулся от нее, сказав, что ей надо выспаться перед нашей брачной ночью. — Он покачал головой. — Господи, каким же я был болваном!
— Но куда же она отправилась?
— К Эстелле с Морисом.
Сьерра выпучила глаза.
— Ее спрятала Эстелла?
— Скажем так — предоставила убежище. И вот в то время, как оба родителя проверяли весь транспорт, ушедший с острова за последние сутки, Карин спокойно сидела у них под носом. — Доминик усмехнулся. — Она так и осталась здесь жить. Завела себе магазинчик, сделала приличную карьеру. И никто из нас ничего не знал — до сегодняшнего дня.
Снова опустилась тишина. Слышались только звуки океана.
Сьерра размышляла о том, что только что узнала. Какое будущее ждет Карин, Лейси и Натана? Она обратилась мыслями к собственной судьбе и стала гадать, есть ли у нее надежда на счастье.
— Я решила, что Лейси — твоя дочь, — призналась она Доминику. — Когда я увидела Карин, то моей первой мыслью… — Она замолчала, потому что, даже будучи неправдой, это предположение причиняло ей боль.
— Мы с Карин ни разу не занимались любовью. Мы не любили друг друга. В своей жизни я любил всего одну женщину — помимо своей матери, — сказал Доминик с улыбкой. Он коснулся пальцем подбородка Сьерры и посмотрел ей прямо в глаза. — И эта женщина — ты.
Доминик любит ее! Он сказал, что любит ее. И от силы его любви ей стало страшно. Страшно обладать такой властью над другим человеком. Гораздо легче любить самой, чем вызывать ответное чувство.
— Неужели слишком поздно? — спросил Доминик, и в его голосе прорезалась нотка тревоги.
— Поздно?
— Как-то раз ты сказала… — он сглотнул, — что ты… что ты меня любишь… — Он замолк и отвел глаза, но Сьерра все поняла.
— И до сих пор люблю, — сказала она и, обнимая его, ощутила ответное объятие. — Я люблю тебя, Доминик. Люблю. Люблю!
Прошло три месяца.
Перед Фрэнки открывалось прекрасное будущее, и не только потому, что у него теперь была новая почка, но и потому, что у него появился отец.
— Я не верю сказкам, — повторила Пэм на днях, обдумывая предложение выйти замуж за Дэна.
Но Сьерра заметила:
— Но ведь ты веришь в любовь? — И она улыбнулась Доминику поверх головы подруги. — А больше для счастья ничего и не нужно.
Те три месяца, что Доминик прожил со Сьеррой, были лучшими днями в его жизни, и он не поменял бы свою жену на все сделки в мире. Она наполняла радостью каждый день и удовольствием — каждую ночь. Только с ней он чувствовал, что живет по-настоящему.