— Покажи дорогу.
— Я покажу, а ты худое сделаешь!
— Я тебе леденцов на палочках принесу.
Сане сердце подсказывало: не говори. Но больно ему охота попробовать леденцов на палочках!
— Не обманешь ты меня? — спрашивает он дяденьку. А этот дяденька долгий, конечно, немец был.
— Ни в коем случае, — отвечает.
— Ладно, — обрадовался Саня. — Ты так и эдак иди, а там на лодке плыви. Я тебя ждать буду. Да больше леденцов приноси: они у нас не в пропажу.
Дома избеспокоились: где был. Саня молчит, не сказывает, боится: ругать будут. Неделю Саня ждал немца, на берег бегал, не едет ли. Мать почувствовала неладное и за ним:
— Далеко, сынок?
— Не больно далеко.
Плывет по озеру лодка, а в ней солдаты и пушки. Мать сынка на руки — и бегом в деревню. Немец узнал ее, выстрелил и попал в спину. Сгоряча она добежала до дому, передала ребенка мужу и сказать успела:
— Напугала я Саню: весь он в моей кровушке, — и померла на руках у Федота.
Тяжело-то как… Хоть бы и не рассказывать про это.
Лодка к деревне гребется, а на берегу камни сложены и бревна — новый мужик строится. Федот с горя-то большими камнями по неприятелю! Закипела вода в озере, камнем поломало лодку — она и перевернулась. Кто утонул, а кто выплыл и на тот берег. А по этому берегу мужики с кольями да вилами, да кричат, да сердитые:
— Попадись-ка нам, Грабли!
Немец испугался и отступил с солдатами.
А Федот посадил всю деревню на лодки и по протоке на Каму. Где плавом, а где и на руках довели лодки до глубокой воды.
Похоронил он свою жену молодую над рекой, над Камой у старой сосны, посидел у бугорка и артелью поплыл дальше. Куда, зачем — вода след разровняла.
Говорили, после его с Саней видели у самого Пугачева. Пугачев был в наших местах, со своим войском одну ночь ночевал у озера Окуневого и пошел дальше — за Трехсвятское, на Вятку, на Мамадыш. Будто вот в эту ночевку у озера Окуневого Федота с Саней и видели. Разве так не могло быть? Я думаю — могло…
Давно это было, куда как давно, многое забылось, да не все. Мой дядя Карп Иваныч, когда еще неженатый был, в сенокос купался в озере Сорокоумове и будто бы донырнул до медной пушки.
«Рукой-то, — говорит, — я дотронулся до нее и под водой открыл глаза. Пушка медная, аккуратная, с хитрым узором и скобы по бокам, чтобы держаться и переносить с места на место. После ходили с ребятами, веревки принесли, а место это не находится. Куда вот оно делося?»
После рассказа о разбойнике Федоте в тетради были записаны загадки с отгадками со слов бабушки Устиньи:
«Когда в году бывает столько дней, сколько у человека глаз?»
(Второго января.)
«Когда поп крест в портках выносит?»
(Всегда. Не пойдет же он без порток!)
«Москву строили, во что первый гвоздь колотили?»
(В шляпку.)
«Когда платья бывают из травы?»
(Когда они измяты.)
«В дряхлой избушке жили Просто да Ничего. Избушка стала рушиться. Просто вышло в двери, а Ничего — в окно. Кого задавило в избушке?»
(Да.)
На другой странице был рисунок.
«Не зверь ли какой?» — подумала Варя и поняла, что это карта озера Сорокоумова, и вспомнила, какое оно на самом деле со всеми заливами и протоками. Получилось довольно похоже на изображение в учительской тетради.
Пришел учитель с полным бидоном молока и, задыхаясь, сказал:
— Вот… и мы!
Налил молока в глиняный черепок, и кошка принялась громко лакать. Он подливал ей еще и еще, и теперь кошка успевала и лакать и благодарно мурлыкать, но вдруг спохватилась, видно, вспомнила про котят, и побежала в школу кормить их.
Как мы уже говорили, старый учитель жил при школе, в комнатке с одним окном, заставленной книгами и увешанной травами с лугов, отчего в его жилище всегда гостило лето, а сейчас летал шмель с золотой опояской и сердито гудел.
Он гудел все время — и когда учитель разливал парное молоко по фарфоровым чашкам, и когда они пили и разговаривали про разбойника Федота. Наконец, учитель прикрикнул на шмеля:
— Не мешай людям ужинать!
И Варе показалось, что шмель вроде бы приутих. Учитель залез на лесенку-стремянку, достал с верхней полки старинную книгу, открыл середку, заложенную шелковой закладкой, и попросил девочку:
— Почитай-ка, Варя.
От острого пыльного запаха страниц у нее защипало в носу. Девочка изо всех сил потерла переносицу, чтобы не чихнуть, и прочитала вслух:
— «У Сорокоумова, озера о сорока ключах, полного рыбы разной, жил разбойник Федот со товарищи. Отряд из немцев-стражников они прогнали, и в озере при выпадении речки Кривель перевернулась ладья с пушками из красной меди. Разбойники ушли ко святому ключу, и след их простыл».