Я рад был, что мы избавились этого гостя, но мне неловко было за Пушкина: он, как школьник, присмирел при появлении настоятеля. Я ему высказал мою досаду, что накликал это посещение. «Перестань, любезный друг! Ведь он и без того бывает у меня - я поручен его наблюдению. Что говорить об этом вздоре!» Тут
1 Сделать веселую мину при плохой игре (фр.).
277
Пушкин как ни в чем не бывало продолжал читать комедию - я с необыкновенным удовольствием слушал его выразительное и исполненное жизни чтение, довольный тем, что мне удалось доставить ему такое высокое наслаждение» (82-83).
Сцена начата и замкнута чтением Грибоедова, радостями Пушкина-читателя. Настоятель Святогорского монастыря - в этот момент личность, скорее способная повредить Пущину. Вопрос о Павле Сергеевиче Пущине тоже не праздный; опальный генерал, подозреваемый в связях с тайными обществами, бросает «тень» и на приезжего однофамильца. Сбываются, как видим, предостережения Александра Тургенева, Василия Львовича; однако Пущин и много лет спустя считает их опасения «совершенно напрасными».
Впрочем, декабрист человек скромный, не в его натуре подчеркивать свою смелость, да и рассказ совсем не о том: о Пушкине. Только что - свободный взлет духа, и вдруг, на взгляд декабриста (пожалуй, несколько односторонний), поэт «как школьник присмирел». Пущину неловко быть свидетелем этой сцены и - берет вину на себя: он «накликал», а Пушкин с его тончайшим, чутким восприятием человеческой натуры, конечно, не мог не понять всего, но - преодолевает неловкость, поддержав предложенный другом выход: «Он и без того бывает у меня 1 - что говорить об этом вздоре». Инцидент внешне исчерпывается. Декабрист смотрит на происходящее пристрастно, придирчиво. После зафиксированных Пущиным состояний - «смутился», «торопливо рассказал», «присмирел», - следует «как ни в чем не бывало», - и мы, конечно, сгустили бы краски, утверждая, будто Пущин подразумевает здесь нечто вроде: «Не такого типа люди должны быть заговорщиками, членами тайных союзов»; но было бы неосмотрительно совершенно отрицать раздумья в этом направлении, посещавшие мемуариста в те минуты и после.
«Потом он мне прочел кой-что свое, большею частию в отрывках, которые впоследствии вошли в состав замечательных его пиэс, продиктовал начало из поэмы
1 И частенько бывает! В доносе агента Бошняка игумен Иона фигурирует как постоянный потребитель пушкинской наливки, присказка же монаха: «А то будет, что нас не будет!» - первоначально намечалась эпиграфом к «Повестям Белкина».
278
«Цыганы» для «Полярной звезды» и просил, обнявши крепко Рылеева, благодарить за его патриотические «Думы» (83).
Пущин вкушает разнообразные плоды первой Михайловской осени, и мы можем только угадывать, чем потчевал его Александр Сергеевич. Т. Г. Цявловская полагает, что Пущину были прочтены разнообразные, еще не опубликованные или не предназначенные для печати стихи, эпиграммы, сатиры, проза, записки.
Не отрицая того, что Пушкин познакомил друга с потаенной частью своего творчества, заметим все же, что у них оставалось немного времени (ведь нужно было прочесть и разобрать «Горе от ума», переписать «Цыган» и проч.). Кроме того, Т. Г. Цявловская, составляя примерный перечень прочитанного, исходит из того, что «не мог не читать Пушкин другу, признавшемуся ему в этот памятный день о существовании тайного общества…» 1. Мы же сохраняем впечатление, что полупризнание Пущина еще не означало установления полного единства взглядов двух собеседников; что огромное доверие к лицейскому другу не отменяло присущей Пушкину осторожности и опасения «попасть в крепость за песенки» 2. Все это заставляет сомневаться в тезисе Т. Г. Цявловской о вручении Пущину некоторых запретных текстов «для передачи товарищам-единомышленникам» 3. Отношения поэта с главными друзьями Пущина хотя и налаживались, но были еще далеки от уровня взаимопонимания, какой был в это время у Пушкина, скажем, с Вяземским или Дельвигом. Только здесь, в Михайловском, Пущин соединяет давно знакомых, но еще далеких друзей-поэтов Рылеева и Пушкина. Пушкину вручается записочка Рылеева, в которой, кроме цитированных выше строк, есть и такие: «Рылеев обнимает Пушкина и поздравляет с Цыганами. Они совершенно оправдали наше мнение о твоем таланте. Ты идешь шагами великана и радуешь истинно русские сердца… Прощай, будь здоров и не ленись: ты около Пскова: там задушены последние вспышки русской свободы, настоящий край вдохновения - и неужели Пушкин оставит эту землю без поэмы» (XIII, 133).