Мы выделили строки письма, которые могли произвести на непрошеных читателей то впечатление, которое потом отразилось в их ведомственной переписке. По всей видимости, именно это письмо было перехвачено петербургскими «шпекиными». Поскольку в тот же конверт было вложено официальное письмо Пушкина к Жуковскому, для передачи по инстанциям, с точной датой «7 марта», то и письмо Плетневу считается отправленным 7-го или в ближайшие мартовские дни. В столицу оно пришло 11 марта или на день-два позже; вторая половина марта в этом случае была занята перехватом, перлюстрацией пушкинского письма, доставкой выписки «куда следует», передачей текста царю, распоряжениями Николая I, Дибича, Потапова: времени как раз достаточно, чтобы к 4 апреля
1 «Повесть в роде Верро» (Байрона). - Имеется в виду «Граф Нулин».
362
Потапов уже приготовил ответ на задачу, заданную ему свыше.
9 апреля 1826 года Дибич, очевидно считая, что для доклада царю потаповская записка содержит слишком мало сведений, обращается к петербургскому генерал-губернатору П. В. Голенищеву-Кутузову (будущему распорядителю казни декабристов) с просьбой «объясниться с ним, начальником Главного штаба, о сем Плетневе при свидании» 1.
Очевидно, тема была столь деликатной, что требовала разговора с глазу на глаз: во-первых, перлюстрация, во-вторых, интерес императора. Темой беседы двух генералов должен быть Пушкин и его «новые нелегальные рукописи»; Дибич по должности знает о всех деталях происходящего декабристского процесса…
Неясно, откуда один из исследователей почерпнул сведения, будто объяснение Дибича с Кутузовым не состоялось?
Переписка о Пушкине и Плетневе продолжалась скорее всего потому, что царь в этот момент был особенно настроен против поэта (допросы «соединенных славян», Бестужева-Рюмина, Паскевича).
Уж не к этим ли неделям относится и допрос Пущина, описанный Лакруа?
16 апреля Голенищев-Кутузов подал вполне успокоительные сведения, что «рукопись Цыган была составлена следующим образом: служащий в департаменте народного просвещения родной брат Пушкина, при свидании с ним, читая сею поэму, выучил оную наизусть; потом, по возвращении в Санкт-Петербург, написал ее с памяти и отдал книготорговцу Сленину для напечатания, а сей отослал уже оную к автору для поправки стихов и смысла, но рукопись еще обратно не получена.
О «Борисе Годунове» известно, что Пушкин писал к Жуковскому, что оная не прежде им выдана будет в свет, как по снятии с него запрещения выезжать в столицу». Наконец, сообщалось, что П. А. Плетнев «поведения весьма хорошего, характера тихого и даже робкого, живет скромно ‹…›, особенных связей с Пушкиным не имеет, а зна-
1 «Русская старина», 1899, № 6, с. 509; ср.: ЦГВИА, ф. 36 (канцелярия дежурного генерала по секретной части), оп. 4/847, № 586, л. 16.
2 И. С. Симонов («Педагогический сборник», 1917, № 12, с. 638).
363
ком с ним как литератор. Входя в бедное положение Пушкина, он по просьбе его отдает на комиссии и на продажу напечатанные его сочинения и вырученные деньги или купленные на них книги и вещи пересылает к нему» .
Как получил Кутузов все эти сведения, не совсем ясно. Вероятно, подсылал агента к Плетневу, Сленину или Льву Пушкину, но не исключаются и беседы с Жуковским, который именно в эти дни (см. ниже) пытался как-то улучшить участь Пушкина.
На этом, однако, не кончились репрессии, пока заочные, странным образом обрушившиеся на одного из самых мирных и далеких от заговора пушкинских приятелей. Дибич около 23 апреля докладывает обо всем Николаю I, но царю, невзирая на все успокоительные данные, «угодно было повелеть» Дибичу - «покорнейше просить ‹Голенищева-Кутузова› усугубить возможные старания узнать достоверно, по каким точно связям знаком Плетнев с Пушкиным и берет на себя ходатайства по сочинениям его, и чтобы ваше превосходительство изволили приказать иметь за ним ближайший надзор».
После того уже Голенищев-Кутузов вызвал Плетнева (очевидно, это было 5 или 6 мая), и мы догадываемся, каков был разговор, из позднейшего рапорта генерал-губернатора (29 мая), завершающего все дело: «Имею честь уведомить, что надворный советник Плетнев действительно не имеет особенных связей с Пушкиным, а только по просьбе Жуковского смотрел за печатанием сочинений Пушкина и вырученные за продажу оных деньги пересылал к нему, но и сего он ныне не делает и совершенно прекратил с ним всякую переписку».
Итак, Плетнев защищается именем Жуковского: позднее расскажет друзьям, как Кутузов «сделал ему выговор за то, что он переписывается с находящимся под гневом властей сочинителем».