Втереться в доверие к оппозиционным и революционным кругам генералу помогла уже отмеченная постоянная его вражда с Аракчеевым 3. Пушкину, не знавшему, конеч-
1 «Записки Ланжерона», т. III, ГПБ., ф. 73 (В. А. Бильбасова), № 276, л. 93 (на французском языке). Эта запись была сделана в 1826 или 1827 г.
2 См.: С. С. Ланда. Мицкевич накануне восстания декабристов (ЦГВИА, ф. ВУА, № 773). А. Ф. Ланжерон сообщает, что Витт переписывался с царем, минуя Аракчеева - через Ф. П. Уварова. «Записки Ланжерона», т. III, ГПБ., ф. 73, № 276, л. 93.
3 23 декабря 1823 г. Витт решился даже пожаловаться царю на притеснения Аракчеева (ЦГВИА, ф. ВУА, № 17269, ч. 1, л. 1-3), Осенью 1826 г. появились слухи о возвращении Аракчеева, и Витт писал Дибичу, что «не желает иметь ничего общего с человеком, причинившим огромное зло стране и государю» (там же, л. 36; на французском языке).
385
но, о тайной деятельности Витта, могла, между прочим, импонировать и его неприязнь к Воронцову: рассчитывая без успеха на пост новороссийского генерал-губернатора, Витт, как свидетельствуют современники, имел от царя секретные инструкции - наблюдать за «склонным к либерализму» Воронцовым… 1
Витт был связан с провокатором Шервудом, однако главными его агентами были два человека: Каролина Собаньская, урожденная Ржевуская, многолетняя гражданская, а позже и законная супруга генерала; с апреля 1825 года возникает фигура Бошняка 2, отставного коллежского асессора, естествоиспытателя, костромского дворянина, оказавшегося на юге после получения по наследству имения близ Елисаветграда («столицы» южных военных поселений, где находилась штаб-квартира Витта).
Сведения о начале шпионской карьеры Бошняка противоречивы. Потомки утверждали, будто он был «бесхарактерной жертвой хитрого Витта»; 3 согласно хвастливым рассказам самого генерала, воспроизведенным много лет спустя Ксаверием Браницким, Витт завербовал Бошняка, действительно «склонявшегося к вольнодумству», угрозой ареста, расправы…
Для более полной характеристики тех лиц, что летом 1826-го устремляются на Пушкина, отметим существование версии, будто и сам генерал Витт работал «надвое»: согласно Браницкому, Витт утверждал, что «вначале собирался примкнуть к заговору, полагая, что дело шло о свержении всесильного Аракчеева, отвратительного великого визиря Руси». Однако затем Витт будто бы догадался об истинной сущности заговора, и «все колебания показались преступными» 4. Это удивительным образом совпадает с замечанием Мицкевича, что «граф не спешил предупредить правительство. С одной стороны, он хорошо знал генерала Аракчеева, в ту пору облеченного императором всей полнотой власти. С другой стороны, хотел выяснить, каковы планы заговорщиков и средства, которыми они располагали. Но донос Шервуда заставил Витта послать
1 Об этом, между прочим, см.: X. Korczak-Branicky ‹Кс. Корчак-Браницкий›. Les Nationalites slaves. Paris, 1879.
2 «Красный архив», 1925, № 2, с. 205.
3 Там же, с. 198.
4 X. Branicky. Les Nationalites slaves, p. 326.
386
рапорт в Петербург» 1. С этим согласуется и любопытная версия декабриста Сергея Волконского, который писал о превращении Бошняка в тайного агента: «При его образованности, уме и жажде деятельности помещичий быт представлял ему круг слишком тесный. Он хотел вырваться на обширное поприще и ошибся» 2.
Возможно, в самом начале и наблюдались какие-то сомнения Бошняка, однако летом 1825 года он уже верой, правдой и охотой служит могущественному генералу.
Разумеется, объяснения родственников Бошняка, будто его падение вызвано «неровностями характера», совершенно недостаточны. Однако для истории секретной поездки к Пушкину интересно воспоминание племянника (тоже Александра Бошняка): «Дядя ‹…› признавался моему отцу, что поэзия входившего тогда в славу Пушкина ему вовсе не нравится, но что он принужден восхвалять его, так как кругом его расточаются похвалы явившемуся поэту» 3.
Ф. Ф. Вигель в своих записках говорит о тайной деятельности Витта и Собаньской как о широко известном факте, но он вспоминает много лет спустя 4 («служба» Собаньской получила огласку, начиная с подавления польского восстания в 1831 году) 5. В начале же 1820-х годов на юге, разумеется, ни Пушкин, ни южные декабристы обо всем этом не подозревали, да и Мицкевич многое осознал позже. Как известно, Пушкин еще незадолго до отъезда на север в 1824 году хлопотал об устройстве в ведомстве Витта, наверное, самого неподходящего для этого ведомства человека в России - Вильгельма Кюхельбекера… 6