Любя, ласкай свои желанья,
Надежде и еврейке верь.
Как тень пройдут любви мечтанья,
И станешь то, что я теперь 1.
Алексеев не напоминает Пушкину многих подробностей «приятной жизни»: о дуэли с полковником Старовым, где Алексеев был секундантом, и о ссоре с молдавским боярином Балшем, когда Алексеев удержал руку Пушкина с занесенным тяжелым подсвечником; не напоминает - что подарил Пушкину громадные приходо-расходные книги масонской ложи «Овидий», куда рукою Пушкина были занесены сотни всем теперь известных стихотворных строк…
Да Пушкин и сам все помнил.
«Теперь сцена кишиневская опустела, и я остался один на месте, чтоб, как очевидный свидетель всего бы-
1 Из первой редакции стихотворения «Алексееву» (II, 734).
44
лого, мог со временем передать потомству и мысли и дела наши. Все переменилось здесь со времени нашей разлуки: Сандулаки вышла замуж; Соловкина - умерла; Пулхерия состарилась и в бедности; Калипсо в чахотке; одна Еврейка осталась на своем месте; - но прежних дней уж не дождусь: их нет, как нет! Как часто по осушенным берегам Быка, хожу я грустный и туманный и проч.; вспоминая милого товарища, который умел вместе и сердить и смешить меня. Самая Madame Вольф сильно действует на мое расположение, - и если ты еще не забыл этот предмет, то легко поймешь меня…!»
Отмеченные Алексеевым имена и строки - будто условные масонские символы молчат для непосвященных и не требуют пояснений для своих. Аника Сандулаки, едва известная пушкинистам 1, вероятно, хорошо знакома Пушкину, если идет первой в списке красавиц, перед Соловкиной, которой - как утверждает Липранди - поэт иногда «бредил»; перед прекрасной Пулхерией Варфоломей, которой Пушкин однажды попросил «объявить за тайну, что влюблен в нее без памяти»; наконец, перед романтической гречанкой Калипсо Полихрони, которая прежде будто бы была возлюбленной Байрона. «Одна Еврейка осталась на своем месте», но ее, кажется, променяли на мадам Вольф, что Пушкин должен «легко понять».
Позже, со слов Алексеева, будет записано:
«Обе героини, Эйхвельт и Варфоломей, имели еще по приятельнице, из которых каждая не уступала им самим ни в красоте, ни в жажде наслаждений, ни в способности к бойкому разговору. Между этими молодыми женщинами Пушкин и тогдашний его поверенный но всем делам кишиневской жизни П. С. Алексеев, к которому он скоро и переселился на житье из строгого дома ген. Инзова, и устроили перекрестную нить волокитства и любовных интриг. Все эти сведения нужны еще и для того, чтоб понимать намеки в некоторых стихотворениях и в последующей переписке Пушкина» 2.
1 Липранди пишет, что «Пушкин любил ее за резвость и, как говорил, за смуглость лица, которому он придавал какое-то особенное значение». - «Русский архив», 1866, стлб. 1235; «Пушкин в воспоминаниях…», с. 291.
2 П. Анненков. Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху. СПб., 1874, с. 191. Об использовании Анненковым воспоминаний Алексеева см. ниже.
45
Может быть, Алексеев применяет к своему житью-бытью те пушкинские строки, которые от него сам слышал, или хочет показать, что заметил в печати «Братьев-разбойников» («… Но прежних дней 1 уж не дождусь: их нет, как нет!»), и «К морю» («Как часто по брегам твоим бродил я грустный и туманный…»). Оба эти произведения были впервые опубликованы в 1825 году, одно - в «Полярной звезде» Рылеева и Бестужева, второе - в «Мнемозине» Кюхельбекера. (Алексеев пишет письмо через три месяца после того, как один из этих пушкинских друзей повешен, а двое других до конца дней уходят в ссылку.)
«Место Катакази занял Тимковской, ты его, верно, знаешь: он один своим умом и любезностью услаждает скуку. Ты, может быть, захочешь узнать, почему я живу здесь так долго, но я ничего тебе сказать не в состоянии; какая-то тягостная лень душою овладела! счастие по службе ко мне было постоянно: за все поручении, мною выполненные с усердием, полу-милорд наградил меня благодарностью и несколько раз пожатием руки; чины же и кресты зависели от окружающих, коих нужно было просить, а я сохранил свою гордость и не подвинулся ни на шаг. - Теперь его черт взял, он отправился в Англию…»