Среди разных документов, питавших мысли и настроения кишиневских вольнодумцев, не последнее место должны были занять написанные на французском языке письма Александра I (разумеется, неопубликованные) к адмиралу П. В. Чичагову, одно от 2 мая, а другое от 7 июня 1812 года.
Первое письмо занимает в сборнике Н. С. Алексеева весь 3-й и половину 4-го листа, второе - с оборота 4-го до середины 6-го листа 2.
Письма доказывали, что незадолго до войны с Наполеоном царь совсем иначе смотрел на восточные дела, нежели в 1822 году, - ни о каких «высших идеях» не думал: сколачивая на Балканах прорусский блок, вовсе не беспокоился, что усиление его влияния на Востоке ослабит «законного турецкого монарха», и требовал «вооружения жителей в этих странах, которые бы могли поддержать наши военные действия» 3.
1 См.: Г. Л. Арш. Этеристское движение в России. М., Изд-во АН СССР, 1970.
2 Заглавия писем у Алексеева: первое письмо - «Lettre de l'Empereur Alexandre a l'amiral Tchitchagow, Ecrite de Wilna au mois de mai 1812» («Письмо императора Александра адмиралу Чичагову написано в Вильне в мае 1812 г.»). Второе письмо - «Au meme, Le 7 juin 1812. Wilna» («Ему же. 7 июня 1812. Вильна»). Первое письмо (подлинник и перевод) опубликовано М. И. Богдановичем в «Сборнике императорского русского исторического общества», т. VI. СПб., 1871, с. 67-73.
3 Об этой переписке см.: «Из записок адмирала Чичагова: дела Турции в 1812 году. Проект диверсии против Наполеона». - «Русский архив», 1870, с. 1522-1551.
120
В письмах упоминались лица, продолжавшие службу на юге и во времена Пушкина (в частности, И. В. Сабанеев). Послания Чичагову позволяли противопоставить царя 1820-х годов - царю «довоенному» (все то же: «Россия присмирела снова…» - «дней александровых прекрасное начало…»).
Следующие листы в сборнике Алексеева (оборот 6-го и почти весь 7-й) еще более «горячи», хотя там помещен всего лишь официальный и отнюдь не секретный документ - «Декларация дворов российского, австрийского и прусского», подписанная в Лайбахе 30 апреля (12 мая) 1821 года.
Страницы эти, так же как и предыдущие - о Греции, Востоке, рождали настроения и чувства, позже воспроизведенные в десятой онегинской главе:
Тряслися грозно Пиренеи,
Волкан Неаполя пылал,
Безрукий князь друзьям Мореи
Из Кишинева уж мигал…
А затем:
Я всех уйму с моим народом, -
Наш царь в конгрессе говорил…
Революции в Европе вызывали серьезные размышления на разных общественных полюсах. В свою записную книжку Пушкин тогда занес строки, которые в переводе с французского звучат так: «О… 1 говорил в 1820 году: «Революция в Испании, революция в Италии, революция в Португалии, конституция здесь, конституция там… Господа государи, вы сделали глупость, свергнув Наполеона» (XII, 304, 486).
«Господа государи» вынуждены были сформулировать свою теорию происходящего 2. В «Декларации» так и было
1 Очевидно, генерал М. Ф. Орлов.
2 Под «Декларацией» стоят подписи: от Австрии - Меттерниха и барона Венсана, от Пруссии - Круземарка, от России - Нессельроде, Каподистрия, Поццо ди Борго.
Между прочим, от графа Каподистрия зависело многое в судьбе Пушкина. Видный сановник был склонен смягчить судьбу ссыльного (см.: П. Анненков. Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху, с. 148-149), однако на Лайбахском конгрессе окончательно выявились расхождения Александра I с Каподистрия по греческому вопросу, и вскоре последний покинул Россию. Все это было для Пушкина и кишиневских его приятелей далеко не безразлично.
121
сказано: «Государи союзники, при заключении переговоров в Лайбахе, решились объявить свету о правилах, коими они руководствовались, положив твердо никогда не отступать от оных Для сего их императорские и королевские величества повелели своим полномоченным подписать и обнародовать сию декларацию».
Лайбахское проклятие всяким мятежам, стремление доказать, что революционеры, заговорщики не выражают народных стремлений, - все это вызывало у Пушкина, и, разумеется, не у одного Пушкина, желание отвечать, представить свой взгляд на события.
«Некоторые исторические замечания» в такой же степени вызваны европейскими событиями, «Лайбахской декларацией» - как и стихотворение «Наполеон», как портреты Марата, Занда, Лувеля, Ипсиланти в черновиках, как только что цитированные строки из записной книжки и многие другие вольные пушкинские мысли…
Союз властей и союз народов (несколько лет спустя Пушкин запишет - «тайные общества - дипломатия народов»): кто кого? Кто прав? Обязаны ли монархи уступать естественному ходу вещей, уступить просвещающимся народам часть своего всевластия, пли народы обязаны повиноваться установлениям, сложившимся в давние, слепые, непросвещенные времена?