1 ПД, ф. 244, оп. 25, № 179, л. 31.
2 Из неопубликованного письма Пущина Н. Д. Фонвизиной. - ГБЛ, ф. 319, к. 3, № 32, л. 5.
203
новичу, Ванечке, Жанно, Ивану Великому), часто приезжают в гости; 1 с помощью Евгения Якушкина, фактически возглавившего теперь декабристскую артель, Иван Пущин по мере сил занимается излюбленным «маремьянством» (то есть филантропией; словечко, происходившее от сказочной Маремьяны-старицы, утешительницы больных и убогих); он повторяет вслух и в письмах хорошо понятное товарищам за тридцать прошедших лет - «меньше слов!».
«Может статься, - писала Пущину его будущая жена, - за эту-то чистую способность горячей души и люди тебя любят» 2.
Сам же Пущин 31 мая 1858 года напишет Нарышкину:
«Я верую, что ты и добрая Елизавета Петровна не подчинились губительному времени. Может быть, кое-где и заметны следы этой хронологии, но сердце тепло и на месте. Вот почему я, далекий, верный преданиям нашей старины, говорю с вами, как во время оно! Аминь!» 3
Здесь - важная фраза, много объясняющая в характере пущинских «Записок…». Их автор всегда верен себе: возвратившись из Сибири - молодеет, веселеет, максимально приближаясь в другом возрасте, в другом времени к тому душевному состоянию, которое было в пушкинские времена. Без этого состояния не родились бы «Записки…» вообще и такие «Записки…» в особенности.
1857-1858 и 1825 с двух сторон - как бы сплющивают, уминают николаевское тридцатилетие.
«Чувствую неодолимую потребность действовать…» - бросит Пущин однажды 4.
Каждый поворот начинающегося освобождения крестьян не оставляет спокойным того, кто взялся за это дело еще сорок лет назад.
«Может быть, и потребуется некоторое пожертвование, но оно не должно останавливать при нравственном убеждении в несправедливых отношениях между владеющими и владеемыми. Я твердо уверен, что бог благословит это
1 Типично марьинскую сцену находим в неопубликованном письме Пущина к жене от 24 сентября 1857 г. «Michel-Michel ‹Михаил Михайлович Нарышкин› явился с Сутгофом - а вслед за ним и Евгений-фотограф. Того я расцеловал с истинным, глубоким чувством» (ГБЛ, ф. 319, к. 3, № 32, л. 33).
2 ЦГАОР, ф. 1705, № 6, п. 1 об.
3 ГБЛ, ф. 133 (Нарышкиных), М. 5823, к. 4, л. 7 об.
4 ЦГАОР, ф. 279, № 625, л. 33.
204
дело: начало положено - будем ждать конца. Мы живем в эпоху важных событий» 1.
«Говорят, что с приездом государя, - пишет 3 августа 1857 года Евгений Якушкин Пущину, - поднялись вопросы, которые занимают более всего и вас и меня - именно об эманципации, веротерпимости и разного рода реформах. Дай бог, чтобы это была правда» 2.
Е. Якушкин едет в Смоленск, «чтобы разделаться с вассалами», «белыми неграми»; Пущин и жена хлопочут (Наталья Дмитриевна едет искать протекции в Петербург), чтобы заблаговременно освободить крестьян - дабы они в случае их преждевременной смерти не пошли к «законному наследнику» - крепостнику.
Матвею Муравьеву-Апостолу Пущин сообщает:
«Я читаю все, что пишут и печатают об этом вопросе. Много встречаю дельного, но толки г. г. помещиков большею частью тоска, да я от них избавлен, никого почти здесь не знаю.
Разумеется, если бы с начала царствования Александра (почти уже 60 лет) действовали не одними неудовлетворительными постановлениями, а взглянувши настоящим образом на это дело с финансовой стороны, хотя бы даже сделали налог самый легкий с этой целью, то о сю пору отвращены были бы многие затруднения и чуть ли не большая часть из крестьян была бы уже свободна с землею.
Тогда шептались об этом, как же не радоваться, что об этом говорят, пишут, вразумляют, убеждают, - одним словом, ищут исходной точки!» 3
Он соглашается с новым приятелем, первым пушкинистом Анненковым, который заметит:
«Многое начато, везде красивый заголовок, первая буква с рисунком, но написанного и сделанного еще очень немного» 4.
Нетерпение, сожаление о медленности освобождения - все это, естественно, усиливало «потребность действовать» у Ивана Пущина и многих других прекрасных людей. Что же можно сделать? Оказалось - многое можно. Оказалось, что даже один вид возвратившихся декабристов - явление общественное.