Понятно, молитва без попа относилась к тем событиям, что происходили здесь в другом декабре и в память недоживших.
Вскоре Пущин тяжело заболел, родные выхлопотали ему бумагу, разрешающую болеть в Петербурге, и он выехал из северной столицы только в мае 1857-го, через пять месяцев. За это время происходят события, очень важные для будущих «Записок о Пушкине». Более или менее регулярные собеседники - Данзас, Матюшкин, Яковлев, Комовский, Горчаков, Корф, Егор Антонович Энгельгардт; поездки в Лицей, Царское Село. Между делом Пущин здесь скопировал несколько документов лицейских, пушкинских, декабристских, из тех, что ходили в копиях. Так, на квартире старого директора, вероятно, был переписан сводный отчет о поведении лицеистов от 7 июля 1812 года; 2 у Матюшкина, как известно, хранились протоколы лицейских годовщин; Пущин пробует получить у прежнего приятеля, ныне важного государственного человека, товарища министра П. А. Вяземского, упомянутый выше, заветный «лицейский портфель» с бумагами. Вяземский долго не может найти - несколько месяцев брат декабриста Николай Пущин ведет «осаду» и сообщает, между прочим, 2 сентября 1857 года:
«Задерживает Вяземский портфель. Уж как крепко я его убеждал, и он еще записал что-то у себя в портфеле, взял у меня для этого карандаш, потому что человек его долго не мог найти министерского карандаша» 3.
21 сентября 1857 года из Марьина И. И. Пущин пишет с изысканным юмором:
«Мне, право, совестно министра просвещения отвлекать от дела такими пустяками, но, без сомнения, г-н министр простит, что давно известное лицо, оставшееся
1 ПД, ф. 606 (Е. П. Оболенского), № 18, л. 74. Дом на Мойке - очевидно, дом Пущиных по соседству с последней квартирой Пушкина.
2 ЦГАОР, ф. 279, № 260, л. 1.
3 Там же, ф. 1705, № 9, л. 186.
208
sans portfeuilles 1, хлопочет о том портфеле, в котором сохранились воспоминания его детства» 2.
Прошло тридцать два года с того дня, когда ожидавший ареста декабрист позаботился о важных бумагах, и вот портфель с лицейскими стихами, автографом стихотворения «К морю», конституцией Никиты Муравьева и другими документами доставлен владельцу.
О первых встречах Пущина с одноклассниками и оживлении старых воспоминаний мы узнаем только из его более поздней переписки. По-видимому, Пущин требовал у многих однокашников разные лицейские подробности. Сергей Комовский вскоре откликается:
«Брат пишет, что он виделся с г-жою Глинкою и ее сестрою-старушкой Кюхельбекер, которая вспомнила ему мои женские роли в Лицее; но я помню только о роли глухонемого в пиэсе «Аббат со шпагой», а больше ничего, не помню» 3.
Малиновский (из деревни): «Дослуживай тебе сродными добрыми делами свое счастие, да береги здоровье, исправляй 62 на 26 лет - сердить никого ты не умел, а я скорбел, что не читал давно тебя - теперь благодарю за все сказанное, за известие об улучшении здоровья» 4.
Пущин - жене:
«…Не знаю, говорил ли тебе наш шафер, что я желал бы, чтоб ты, друг мой, с ним съездила к Энгельгардту ‹…› Надеюсь, что твое отвращение от новых встреч и знакомств не помешает тебе на этот раз. Прошу тебя! Он тебе покажет мой портрет еще лицейский, который у него висит на особой стенке между рисунками П. Борисова, представляющими мой петровский N от двери и от окна. Я знаю, что и Егору Антоновичу и Марье Яковлевне будет дорого это внимание жены их старого Jeannot ‹…›
Он мне подарил автограф стихов Пушкина «Роняет лес багряный свой убор» с пометками и помарками автора красными чернилами. К. И. сам переписывал. Автограф этот кто-то зачитал 5 - я его не нахожу, а нужно бы иметь… может быть, не откажет в свободную минуту сам
1 Без портфеля (фр.).
2 Пущин, с. 327-328.
3 ЦГАОР, ф. 1705, № 9, л. 168-169.
4 Там же, л. 241-242.
5 Речь идет не о подлинной рукописи Пушкина, но о списке рукою К. И. Иванова.
209
списать эту рукопись, для меня дорогую. Можно бы дать написать и хорошему писарю, лишь бы было все верно…» 1
Пущин: «В Петербурге навещал меня, больного, Константин Данзас. Много говорил я о Пушкине с его секундантом. Он, между прочим, рассказал мне, что раз как-то, во время последней его болезни, приехала У. К. Глинка, сестра Кюхельбекера; но тогда ставили ему пиявки. Пушкин просил поблагодарить ее за участие, извинился, что не может принять. Вскоре потом со вздохом проговорил: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского!»