1 ГПБ, ф. 380 (М. А. Корфа), № 1, л. 6 об. - 8 об., 22.
2 «Сначала я ходил в Сенат очень прилежно, каждый день, по ни исправность моя, ни частые просьбы не могли убедить моего начальника - уделить мне какое-нибудь занятие… Одинаковое равнодушие к моему присутствию и отсутствию» (ГПБ, ф. 380 (М. Л. Корфа), № 1, л. 10).
214
изобразить мое удивление и мой ужас, когда после открылось, что в рядах безрассудных возмутителей было несколько лицейских моих товарищей, несколько ближайших моих знакомых, в которых я никогда не подозревал не только подобных замыслов, но и малейшей наклонности к ним! И как не благословлять мне Провидения, не допустившего их никогда даже и обмолвиться при мне, что - и при молчании, и при доносе с моей стороны - могло бы сделаться для меня источником неисчислимых страданий!» 1
Сокровенные идеалы Пущина нам понятны; Корф же воспрянул духом в обстановке известного упорядочения государственной машины за первое десятилетие царствования Николая I (пишет о «новой жизни, которую ‹царь› умел вдохнуть во все дремавшее или застывшее»).
И все же память о Пущине сохранялась… О Кюхельбекере же запись Корфа неожиданно выявляет трагическую деталь; еще на последней при жизни Пушкина лицейской сходке, 19 октября 1836 года, в протоколе сказано, что читались письма отсутствующего брата Кюхельбекера. Мы также знаем, что именно в 1836-м Кюхля с поселения из-за Байкала написал Пушкину и получил ответ… Но Пушкин погиб, очевидно, оборвалась последняя нить, связывавшая Вильгельма с «лицейским миром», - и уже два года спустя многознающий и не пропускавший лицейских вечеров Корф сомневается - жив ли Кюхля? (А Кюхельбекер жил, писал, в ту пору женился…)
Итак, двенадцать погибших лицейских из двадцати девяти.
Наконец, третья группа одноклассников в Корфовом дневнике - это «неудачники»; остановившиеся или застрявшие в малых чинах. Их шестеро - Малиновский, Мясоедов, Данзас, Мартынов, Вольховский, Горчаков (и Дельвиг, и Пушкин были бы для Корфа, вероятно, в их числе, если б дожили до 1839 года). Своеобразный «эпиграф» к их судьбе - фраза, попавшая в «аттестацию Данзаса»: «счастье никогда ему не благоприятствовало». Меж тем среди «погибших» или опальных - лучшие ученики, медалисты: 1-я золотая медаль - Вольховский, 2-я - Горчаков, серебряные - Есаков, Кюхельбекер!…
Блестящий кавказский воин Вольховский из-за недоб-
1 ГПБ, ф. 380, № 1, л. 22-23.
215
рожелательства Паскевича вынужден выйти в отставку, и ему еще всего два года жить.
Горчаков… Мы привыкли, что он первый в карьере - но это потом, в 1850-1880-х годах, а пока - 1839-й, и для князя Рюриковича с таким аттестатом и такими дарованиями, кажется, нет будущего…
В конце своего списка Корф подводит общие итоги. Картина печальная. Еще молодые, и уже каждый третий умер, притом некоторые - от пули. Семейные радости совсем не распространены - всего одиннадцать женатых: и тут многим - «счастье не благоприятствовало».
Даже генералы, или почти что генералы, как видит Корф, тоже склонны к разным нелепостям и странностям: кто более занят ботаникой, чем военной службой, кто «пуст, странен и смешон», кто с ума тронулся, кто просто «оригинальничает», и почти все «ленивы».
Неудачники - это слово витает над списком - даже над преуспевшими; и на память приходит еще одно определение, более привычное, из литературы этих десятилетий - лишние люди.
Они ведь и вправду для николаевских десятилетий лишние, эти мальчики 1811-1817 годов, гадавшие в свое время, как пойдет жизнь «пред грозным временем, пред грозными судьбами».