Конечно, это Диана произносила бы речь на похоронах. Лучшая подруга Хелен двадцать семь лет. На первый взгляд, у двух женщин не было много общего. Диана была на шестнадцать лет старше, у неё было четверо взрослых детей, и она была набожной католичкой. Их общая страсть заключалась во взаимной любви ко всему британскому, чтению, музыке и животным. Друзья, которые были достаточно счастливы находиться в одной комнате, читая, а не разговаривая. Они вдвоём наслаждались уютной тишиной. Конечно, она будет произносить речь, рассказывая о жизни Хелен.
Потом были Эми и её семья. Из всех людей, присутствовавших там, она была той, кто больше всех боролся с судебным разбирательством, поскольку она винила себя в убийстве Хелен. Если бы она не оттолкнула её, если бы она не вышла из бара без неё... Если бы она уделила больше внимания внешности того мужчины, с которым осталась её подруга поговорить... Всего этого можно было бы избежать или, по крайней мере, убийца мог бы быть привлечён к ответственности. Её плач был самым громким, поскольку чернота, в которой оказалась Хелен, продолжала каким-то образом становиться темнее: чернее чёрного.
Донни наблюдал, как дыхание Хелен стало более поверхностным. Когда она пыталась дышать, задыхаясь, он обнаружил, что затаил своё дыхание. Затем, как он и ожидал от неё, она перестала дышать. Она ушла: смерть, которая не принесла ему утешения, но была, - повторил он себе снова, - совершенно необходимой. Независимо от того, что он думал, это было сделано сейчас. Всё, что ему нужно было сделать, это снять с неё одежду, а затем спустить её вниз и поместить в гостиную, как им нравится. Он бросил окровавленный молоток на пол и попытался снять с неё футболку, уронил её на пол рядом с молотком. Брызги крови из раны на голове просочились. Какой бы метод он ни использовал для этого - после этого всегда нужно было делать уборку. На ней не было бюстгальтера, поэтому грудь была обнажена. Донни не мог вспомнить, когда в последний раз трахал женщину, не говоря уже о том, чтобы видел обнажённую женщину, которая не снималась в фильме, который искали во всемирной паутине. Даже в этом случае соблазна прикоснуться к ней не было. Во всяком случае, не так.
Он расстегнул её джинсы и с трудом стянул их до щиколоток. Их тоже бросил на пол скомканной кучей, и точно так же, как на ней не было бюстгальтера, не было и трусиков. Её нижняя часть была открыта для него. Первое наблюдение за обнажённой пиздой во плоти за чуть больше года, и даже ни малейшего рывка от его члена. Может, он мёртвый? Он выпрямился и заметил что-то на полу, выпавшее из её джинсов. Он наклонился и поднял это. Её удостоверение личности: водительские права.
- Хелен Хелтон, - тихо пробормотал он.
Он не должен был смотреть. Он знал, что не должен. Точно так же, как ему не нравилось, как они смотрят на него, когда он лишал их жизни, ему не нравилось знать их имена. Как только они были мертвы, он просто хотел забыть о них - поступок, который был достаточно трудным, не принимая во внимание имена или эмоции. Глядя на её карточку, он отметил, что жила она не так уж далеко. Рейнольдс-Роуд, Морристаун, Теннесси. Так же, как этот дом был за городом, он знал, что её тоже. Оба дома были недалеко от Грейт-Смоки-Маунтинс. Во всяком случае, это наполнило его ещё бóльшим страхом. Он предпочитал, когда они были иногородними. Он предпочитал людей, которые могли просто исчезнуть, проходящих мимо. Если взять кого-нибудь из города, люди будут задавать вопросы, конечно, искать их. Но он должен был это сделать. Он знал, что у него нет времени, и она так облегчила ему задачу, предложив уйти с ним сама.
Донни согнул пластиковую карту пополам, а затем выпрямил снова на себя, пока она не стала достаточно хрупкой, чтобы сломаться. Две половинки он бросил на пол вместе с одеждой. Когда наступало утро, он бросал всё это в огонь на заднем дворе. Может, они тоже выйдут и посмотрят, как горит? Может, поджарят зефир? Им нравился зефир. Они называли это удовольствием. Они сказали, что приятно съесть что-нибудь мягкое, не требующее частого жевания. Им легче на зубах и в целом меньше усилий, особенно когда они поджариваются так близко к растоплению.
Действительно удовольствие.
Донни снова повернулся к телу женщины, пытаясь выкинуть её имя из головы, как он это сделал, когда она впервые сказала ему это в баре. Он смотрел на неё и не мог не подумать, что за день их ждал, когда они проснутся на следующее утро. Сначала она, а потом зефир. Учитывая, насколько неприятным было то, что некоторые из них всё ещё были здесь, по крайней мере, это должно им понравиться. На кратчайшее время он почувствовал момент счастья, что всё закончилось, по крайней мере, на несколько недель. Ещё несколько недель из ближайших, насколько это возможно, учитывая его обстоятельства.