— Черт побери, почему я должна бродить наверху одна?
Пейдж стоит в дверях, скрестив руки на груди.
— Нечего бояться. Это всего лишь пустой дом. Соберись и приступай к работе, — командует Кеннеди. — Может быть, если повезет, ты сможешь покапаться в гардеробе бывшей. Она давно съехала, но я слышала, как в день убийства офицеры сказали, что она кое-что оставила из вещей.
Даже от слабого света наших фонарей, я вижу, как глаза Пейдж загораются от волнения.
— Если понадоблюсь, я буду наверху.
Она поворачивается и просто выбегает из комнаты, спустя несколько секунд я слышу стук ее каблуков по лестнице.
В течение следующих двадцати минут, я осматриваю первый этаж, передвигаясь из комнаты в комнату, не обнаружив ничего интересного. Я возвращаюсь в библиотеку и застаю Кеннеди, читающую содержимое папок, которые она вытащила из стола.
— Мне даже не верится, что Пейдж была так напугана, придя в этот дом, — со смехом говорит мне Кеннеди, как только видит меня. — Она крупнейшая кокетка… СУКИН ГРЕБАННЫЙ СЫН, КАКОГО ЧЕРТА ЭТО БЫЛО?
Кеннеди чуть ли не визжит совершенно не характерным для нее девчачьим голосом. И я вижу, как она вскакивает на кресло, начиная водить фонариком туда-сюда под столом.
— Что-то дотронулось до моей ноги! Что-то коснулось моей ноги! — кричит она.
Направляя свой фонарик под стол, я медленно обхожу вокруг него, пока не останавливаюсь рядом с креслом Кеннеди.
— Я ничего не вижу. Ты уверена, что не задела ногой об стол? — спрашиваю я, присев на корточки, чтобы получше рассмотреть под столом.
— Я не задевала ногой об этот чертов стол! Что-то дотронулось до моей лодыжки, — с раздражением утверждает она.
Я стараюсь скрыть свой смех от того насколько испугана и зла Кеннеди.
— Что ты недавно сказала Пейдж? — спрашиваю ее я, продолжая свой путь вокруг массивного стола. — Перестань быть таким ребенком?
Я не могу уже сдерживаться и фыркаю от смеха.
— Не заставляй меня сходить с этого кресла и надирать тебе задницу, Лорелей.
Я снова смеюсь и качаю головой.
— Здесь никого нет. Думаю, ты просто… БОЖЕ ЖЕ МОЙ, ЧТО ЭТО?!
Звук напоминает помесь гремучей змеи и причитания умирающего доходяги из-под стола. Я спешно отскакиваю, спотыкаюсь и падаю на задницу. Фонарик выпадает из рук, катится по полу, луч мигает из стороны в сторону по всей комнате, как вспышка света.
— Я говорила тебе! Говорила, что кто-то коснулся меня! — победно кричит Кеннеди.
Я продолжаю на заднице отползать как можно дальше назад, подальше от стола.
— Перестань так радоваться, а вдруг тот, кто под столом пытается нас убить!
Вдруг комната наполняется ярким светом, я морщусь, моргая.
— Выключи свет! А если кто-то увидит? — кричит Кеннеди Пейдж, стоящей в дверях.
Закатив глаза, Пейдж шагает по комнате, опускается на четвереньки и наполовину исчезает под столом. Шипение и стоны становятся громче, когда Пейдж вдруг вытаскивает белый сердитый шар, похожий на кошку.
— Правда? Я слышала даже наверху, как ты кричала. Соседи, наверное, услышали уже тебя. Свет — это наименьшая твоя проблема, — говорит Пейдж, поднимаясь с кошкой, крепко ухватив ее за загривок.
Поднявшись на ноги, я подхожу к ней.
— Ой, бедняжка. Ты одна в этом доме всю неделю. У нее все еще засохшая кровь на лапах.
Кошка отвечает на мое беспокойство шипением с такой силой, что даже плюется.
— Пока вы, две идиотки пребывали в ужасе от кошки, я нашла кое-какие интересные письма в комнате Ричарда, — говорит нам Пейдж, протягивая мне кошку и нагибаясь, чтобы забрать с пола бумаги.
Кошка смотрит на меня большими, грустными глазами и я чувствую своеобразную связь с ней, она начинает низко урчать и снова шипит.
Кеннеди слезает со стула и поворачивается, показывая рукой на кошку.
Подняв руки вверх, качает отрицательно головой.
— О нет. Даже не думай об этом. Эта кошка засранка.
Кошка шипит и пытается вырваться из моих рук к Кеннеди. Я крепче держу ее, пытаясь удержать ее, чтобы она не бросилась царапать лицо Кеннеди.
— Не называй ее так, — шепчу я. — Скорее всего, она пребывает в шоке, что убийство ее хозяина произошло прямо у нее на глазах.
Я удерживаю ее одной рукой, второй пытаясь успокоить, почесав за ушами.
Кеннеди делает шаг вперед и внимательно смотрит на кошку.
— Сейчас уже не такая крутая, да?
Кошка опять шипит, и я отворачиваюсь от Кеннеди, так по крайней мере ее никто не будет дразнить.
— Так какие письма ты нашла в комнате Ричарда? — спрашиваю я Пейдж.
Она протягивает бумажки, Кеннеди просматривает их.
— Ну и ну. Похоже адвокат Ричарда пытался его шантажировать, — говорит Кеннеди с улыбкой. — Месяц назад он послал Ричарду электронное письмо, сообщив, что если Ричард не заплатит ему четверть миллиона долларов, он расскажет все, что знает.
— А не сказано, что он имеет ввиду? — спрашиваю я.
Кеннеди листает страницы.
— Неа. Здесь повторяется одно и тоже, но Ричард в основном говорит ему отвалить.
Кеннеди протягивает мне письма, и когда я вижу имя и адрес электронной почты в верхнем углу страницы, мой рот раскрывается.
— О, Боже мой. Я знаю этого парня. Я училась с ним в юридической школе.
Майлс Харпер. Он был в выпускном классе, и мы пересекались пару раз с ним на занятиях. Он был идиотом тогда, и несколько раз я видела его на общественных мероприятиях, уже когда учились на юрфаке, могу сказать одно — он не изменился.
— Ну, значит, заставить его рассказать тебе все — это просто твоя удача, — говорит мне Пейдж с улыбкой.
— Пейдж, почему на тебе блестящие серебряные туфли? — вдруг спрашивает Кеннеди.
Я смотрю на ноги Пейдж и, конечно же, черные сапоги, в которых она пришла, сейчас заменены на четырехдюймовые шпильки, покрытые кристаллами.
— Ты правда думаешь, что я найдя гардероб бывшей жены миллиардера не примерила бы шпильки? Я не могу поверить, что она оставила их.
Пейдж выставляет свою ногу и свет просто переливается и искрится от ее туфель.
— Верни, — предупреждает Кеннеди.
Пейдж переминается с ноги на ногу на шпильках.
— Но ей они даже не нужны! И у нее шесть пар просто потрясающей обуви здесь. Они из летней коллекции Даниэля Мичетти 2010 году. Это кристаллы Сваровски!
— Ты что, говоришь по-русски? — жалуется Кеннеди. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Кошка шипит на Кеннеди.
— О, заткнись чертовая кошка. Верни обратно обувь и валим отсюда.
Кеннеди хватает мой фонарик с пола и смотрит на Пейдж, когда та выходит из комнаты, чтобы вернуть обратно обувь. Кеннеди останавливается в дверном проеме и оглядывается на меня, вопросительно приподнимая бровь.
Я делаю вид, что не понимаю ее вопроса, и продолжаю гладить кошку по голове. Наконец, она всплескивает руками.
— Ах, ты должно быть шутишь?
Я выхожу из себя.
— Я не могу оставить ее здесь. Она грязная, голодная и совершенно одна.
Кеннеди качает головой и вздыхает.
— Хорошо. Но если эта тварь сделает что-то мне, поскольку так смотрит на меня, по дороге домой, я открою дверь и вытолкаю вас обоих на полосу встречного движения.
Глава 5
Прошло несколько дней как мы вернулись домой, после обыска в доме Ричарда, я кормила Снежок тунцом из банки и пыталась помыть ее в ванне. До сих пор царапины, покрывают мои руки, и мокрая кошка не выходила из-под моей кровати целый день. Даже высохнув, она часто скрывается от меня под кроватью, шипя и даже рыча всю ночь, вернее сказать каждую ночь.