Галл, как и подобает представителю своей нации, оказался кряжистым детиной полутора обхватов в талии. Ширина груди гиганта явно уступала ширине талии, заплетенная в многочисленные косички лохматость на затылке компенсировалась такой же косичковой лохматостью в бороде, в то время как передняя часть головы, условно говоря «лоб до затылка», пребывали в младенчески гладком состоянии. Глаза великана льдисто-зеленые, немного мутноватые и, кажется, постоянно осоловелые. Никакого оружия Люпекс не носил, впрочем, в Обсерватории оружием как элементом одежды вообще никто не злоупотреблял.
Йон Барт − полная противоположность. Невысокий, тощий, гибкий, пребывающий, казалось бы, одновременно в сотне мест сразу. Со стреляющим в разные стороны взглядом и совершенно незапоминающимся лицом. Смотри на него хоть час, а облик в голове не отложится. Замечательно для рыночного щипача и, вероятно, шпиона. Что ж, тоже уместно.
А вот с арабом вышло непросто. Когда Флавий заходил в комнату, четвертый и последний член группы тихонечко сидел себе в углу, отвернувшись от остальных и набросив на голову и плечи цветастую восточную тряпку. Гизад Арбанадан то ли молился, то ли медитировал. У этих странноватых ребят со Святой земли вообще не поймешь, где начинается вера, а где заканчивается здравый смысл.
Со стороны араба было ноль внимания, даже после того как Флавий лично обратился к каждому из подчиненных по имени. Молодой командир немного вышел из себя и крикнул в сторону цветастой тряпки что-то типа: «Эй, дитя востока, мать-перемать, твой командир пришел. Подъем, парень!».
Бритт тут же хитро ухмыльнулся и шмыгнул на другую сторону комнаты. Гигант галл довольно осклабился, по-видимому, ожидая реакции последнего члена команды. И та не заставила себя ждать.
Мгновение спустя на Флавия смотрели огромные карие глаза, чуть прищуренные в гневе. Уже позже Флавий стал замечать и другие черты, но пока видел только миндалевидные глаза с длиннющими угольно-черными ресницами. Араб был прилично ниже римлянина и куда тоньше, но Флавий почему-то не чувствовал физического превосходства. Может быть потому, что эти поразившие угольно-черные ресницы принадлежали женщине. Было бы даже правильнее назвать ее девушкой — вряд ли та была намного старше 23-летнего Флавия.
Впрочем, обойдись дело суровым взглядом — было бы полбеды. А беда в полном объеме иллюстрировалась прижатым к паху Флавия жестким и острым объектом. Скорее всего, тонким прямым кинжалом из тех, что так легко спрятать в рукаве просторного восточного балахона.
− Я знаю, что среди вас, римлян, принято спать с мальчиками, − заявило хрупкое создание, − Но в данном случае ты ошибся, самец. Я не парень. И даже не думай в привычном тебе направлении.
− Поздравляю, командир, ты познакомился с Гизуй без… кхм, членовредительства. Такое удавалось далеко не всем, − возникший у двери Йон улыбнулся щербатой улыбкой. Среди верхних, так и среди нижних зубов, равномерно зияли черные проломы. Ровно через один зуб на второй. Из-за этого обе челюсти бритта напоминали крепостные стены.
− Это потому, что Гиза на самом деле хорошая, − убежденно произнес галл-великан и медленно опустил могучий зад на высокую столешницу в германском стиле. Дубовая мебель жалобно застонала.
Поначалу Флавий не желал даже находиться в одной комнате с этими чудовищами. В галле ему мерещился готовый вот-вот взорваться вонючим расплавленным сыром вулкан, островитянин Йон представлялся шныряющий по стране эпидемией болезни, опасной невидимой и неудержимой. Про Восток в лице Гизы римлянин вообще старался не думать, хотя глубочайшие провалы карих глаз выбили командира из колеи на несколько дней. Теперь понятно, из-за чего (вернее, кого) Госпитальеры наложили лапу на Святую землю. Такие сокровища достойны только Рима.
Команда оказалась насколько своеобразной, настолько и дисциплинированной. Как только «дружеская встреча командира с подчиненными» окончилась, все трое переменились: говорили мало, отвечать старались по существу, приказам подчинялись с охотой. Бритт по-прежнему постоянно оказывался в разных местах, и Флавий никак не мог понять, как немощный островитянин умудряется внезапно исчезать и снова появляться. Гизб не обращала на бритта ни малейшего внимания и, кажется, последний отвечал ей полной взаимностью. На первый взгляд казалось, что ни галл, ни бритт, не очень хорошо знакомы с горячей восточной девицей, во всяком случае, друг с другом они общались в разы больше, чем с девушкой. Что думала на этот счет сама арабка, никто не знал.
Глава 3. Черная страна
В распоряжении Флавия передали древнюю посудину из разряда тех, на которых и речная прогулка может окончиться свиданием со Сцилой и Харибдой. Старая деревянная лохань сицилийских верфей хоть и приводилась в движение винтом современной паровой машины, но для месячного путешествия откровенно не годилась. Однако «Деву странствий» грузили для самого что ни на есть дальнего рейда — запасы продовольствия и воды внушали почтение. На всякий случай корабль оснастили опреснителем, работающим на уже знакомой Флавию силе Электро (римлянин читал об этом в книгах, да и самолично не раз дивился прогрессу техники, которая научилась освещать подвалы Обсерватории ярчайшими лампами). Ни галл, ни брит об этом еще ничего не слыхали, источая полное невежество в делах науки, поэтому Флавию пришлось провести небольшой ликбез по современным технологиям: «Новейшая разработка, тупицы! Половина элиты Рима уже использует силу Электро в своих целях!» − кратко, но четко довел до своих компаньонов Флавий.
Гизб в сборах не участвовала. Пару раз Флавий замечал ее в обществе Лация и еще одного мужчины — седовласого мужа с военной выправкой и такой же как у Лация магистерской цепью на груди.
Оружия, как и обещал заносчивый куратор, имелось в избытке. Флавий трезво оценил арсенал «Девы» и первым делом приказал выгрузить все тяжелые доспехи. Конечно, пехотинец в сегментарной броне или панцире обладает кое-каким преимуществом, но командир группы хорошо представлял себе климат центральной Африки. Ему и в Северной от жары доставалось солоно. Только столичные щеголи из числа аристократов могли предположить, что панцирь можно надеть на голое тело. На деле же нужна поддевка из войлока, а под нее еще и шерстяная туника. Без этого броня просто красивые железки, продерешь кожу до костей за минуту. А кроме того, сложно представить себя в африканском пекле завернутым в войлок и закованным в металлическую духовку. Здоровенные центурионные щиты, способные остановить удар линейного копейщика, последовали вслед за доспехами. Наивно полагать, что разведывательная операция выльется в правильную легионную баталию.
Вместо ненужного железа загрузили дополнительный запас воды и пару пневматических баллист с воздушными пружинами. Орудия легко установить на носу и корме, превратив безобидную торговую посудину в грозный боевой корабль. В глазах своих подчиненных, особенно Гизы и Йона, авторитет командира поднялся на пару пунктов.
Что касается цели экспедиции, то официально Мировая Обсерватория никак не относилась ни к «Деве странствий», ни к ее экипажу. Неофициально же магистрат указал точку на карте центральной Африки, которая волновала Престол уже пару десятков лет. Владения племени чокве, также известного как ангола (в оригинале «нгола, но европейцу произнести это куда как мудрено). Племя соседствует и враждует народом луэна, а тот в этой местности самый древний. Все это в самом центре Черного континента, всего несколько сотен миль от подконтрольной Риму колонии «Луанда − Черный свет».
Колония держала власть над Центральной Африкой почти сорок лет и контролировала движение возможных противников — как собственно племен недружелюбных к белым людям туземцев, так и желтых людей Востока. В Африке желтокожие и узкоглазые чужаки ощущали себя вольготно, хотя на западное побережье пока не совались, помня гибельную для себя стычку с капитаном Атомом. Собственно, не будь этой стычки и не стань авантюрист в ней победителем, в Риме его ожидала бы плаха, а не вербовка в один из военных магистратов.