— Привет, ты та женщина, которую я встретил вчера вечером. Пэйдж, верно?
Ох, дерьмо. Меня засекли. Кеннеди узнает, убьет.
Я смотрю в глаза Мэтта, он улыбается мне сверху-вниз, его руки все еще крепко удерживают мои. Возможно, прямо сейчас вино ударяет мне в голову, но Господи, он такой красивый, когда стоит так близко. Он снял очки и его сверкающие голубые глаза смотрят прямо на меня, впитывая каждую черточку моего лица.
— Неужели мы столкнулись нос к носу снова?— спрашивает Мэтт, и у него появляется ямочка на левой щеке, как только он ухмыляется.
Ну, звучит неплохо, учитывая, что я буду следовать за тобой по пятам.
— Это определенно приятное совпадение, — отвечаю я со знойной улыбкой. Мне плевать, что он пахнет, как рай и моя слабость— ямочки, я по-прежнему здесь, чтобы выполнить свою работу. Поскольку мне больше не стоит таиться в темном углу и шпионить за ним, возможно, я смогу усыпить его алкоголем и разговорить. Прошлым вечером ничего не вышло, но сегодня он не кажется таким озабоченным, как вчера. — Ты здесь один?
Мэтт кивает и вздыхает.
— Да, один. Жалко, что я сижу в углу бара сам по себе в вечер пятницы?
Он легко смеется над собой и проводит по волосам, создавая беспорядок, и почему-то мне хочется протянуть руку и пригладить его волосы.
— Ну, похоже, что мы оба довольно жалкие сегодня, поскольку я делаю то же самое,— говорю я ему, показывая рукой на кучку искромсанных салфеток на стойке бара рядом с моим пустым бокалом.
— Несколько бокалов вина И искалеченные салфетки. У тебя, должно быть, тяжелая выдалась неделя, — смеется он.
— Одна из моих лучших подруг безумно влюблена, и мне нужно будет пойти сегодня на вечеринку, чтобы поднять тост за ее счастье. Лучше просто сказать — хорошо, что бармен не положил передо мной сегодня ножи.
Мэтт усмехается и качает головой.
— У этих салфеток не было бы ни единого шанса. По крайней мере, теперь я знаю, держать от тебя подальше все острые предметы.
Я прыскаю от смеха, прежде чем, пытаюсь себя остановить.
— Я рада за них. Правда, рада. Я только думаю о своем бывшем, которому бы прокалывала сердце четыре раза за день, вместо семи.
— Видишь? Это уже прогресс. Скоро ты будешь только думать о том, чтобы сжечь все его вещи на костре,— хихикая ответил Мэтт.
— Ох, этот корабль уже уплыл. Сначала ты всегда сжигаешь все его дерьмо, а потом мечтаешь отрубить части тела.
— Мне кажется, что этот разговор становится немного обостренным,— говорит Мэтт со смехом, приподнимая одну бровь.
Я понятия не имею, почему я вдруг рассказала ему о Кеннеди и Энди, слова просто льются из меня. Я никогда не говорила объектам, кроме слов насколько отлично они выглядят и сколько денег они сделали. И это всегда срабатывало, всегда срабатывало с ними, потому что вопрос касался лично их. Я все время делала все, чтобы заставить их чувствовать себя особенными и важными, и они готовы были есть из моих рук за очень короткое время. Я никогда не тратила больше, чем несколько минут, чтобы получить парня, который показывал свое истинное лицо. Но пара секунд наедине с Мэттом, и я заливаюсь, совершенно забыв, зачем сюда пришла.
Глубоко вздохнув, я убираю руки с его груди и отступаю на несколько шагов назад. Мне нужно вернуться к моей роли.
— Не хотел бы ты выпить со мной?— спрашиваю я, указывая на рядом стоящий барный стул.
Мэтт оглядывается на дверь. Во мне тут же поднимает голову приманка, как только я понимаю, что он, скорее всего, пытается решить для себя —стоит ли ему дожидаться своего «свидания» или же стоит рискнуть и возможно выиграть с новой девушкой. Он, наверное, просчитывает все шансы в голове, и какая-то часть меня все же надеется, что он мне откажет. Какой мужчина, обманывая свою жену, еще и изменяет своей любовнице? Это просто совсем уж омерзительно. Когда он снова поворачивается ко мне, с улыбкой на лице и пожимая плечами, мне хочется самой себе дать пинка под зад за то, что я неравнодушна к этому дамскому угоднику.
— Конечно, я выпью с тобой. Думаю, что я у тебя в долгу. Я был немного дураком прошлым вечером, — объясняет он, вытаскивая мой стул и ожидая, пока я сяду, потом присаживаясь сам.
— Все в порядке. У всех бывают плохие вечера, — говорю я с ободряющей улыбкой, облокачиваясь на стойку, чтобы быть ближе к нему.
— Ты можешь повторить это опять. Хотя сейчас мне кажется, что у меня скорее всего плохая жизнь, а не плохая неделя.
Черт, этот парень действительно впал в депрессию из-за того, что ему отказала любовница? Бедная его жена. Какого черта я совершенно не подумала взять с собой диктофон? Было бы намного проще просто записать на пленку все это дерьмо, которое он извергает, чем пытаться заставить его клюнуть на меня. Дерьмо! Камера лежит у меня в сумочке. Теперь, я точно не в состоянии поймать его с любовницей, так мне необходимо вернутся к Плану А и заставить его поцеловать себя.
— Я отойду на минутку? Мне необходимо посетить дамскую комнату.
Я подмигиваю ему, беру сумочку со стойки бара, и быстро направляюсь в сторону менеджера ресторана, оглядываясь через плечо, не следит ли он за мной.
Вытащив камеру и стодолларовую купюра из кошелька, я кладу на стойку менеджера.
— Мне нужно, чтобы вы сделали мне огромное одолжение. Я дам вам еще сто долларов, если вы сделаете несколько хороших фотографий меня целующейся вон с тем парнем, с которым я сижу в баре, — быстро говорю я, указывая на Мэтта, который все еще сидит ко мне спиной, общаясь с барменом.
— Ааааа, как мило! Почему я не могу подойти к вам туда и сделать снимок? Вам не стоит платить мне за это,— радостно отвечает девушка.
— Нет, нет, нет. Он не должен знать, что его фотографируют. Я частный следователь.
Она смотрит на меня со страхом несколько минут, я опять оглядываюсь через плечо, Мэтт по-прежнему занят.
— Вау. Вы, вроде бы, работаете под прикрытием, да? Вы работаете на правительство? И вы записываете все на диктофон? — шепчет она.
Закатив глаза, я перевожу на нее взгляд.
— Да, конечно. Это совершенно секретная работа. Я могла бы рассказать вам, но тогда мне придется вас убить, — отвечаю я со всей серьезностью.
Не осуждай меня. Я делаю все, чтобы исправить как-то ситуацию.
— Вы можете точно рассчитывать на меня, — салютует она и притягивает камеру к своей груди.
Со вздохом облегчения, я разворачиваюсь и мчусь назад к Мэтту.
— Я заказал тебе еще бокал белого вина, надеюсь, ты не против, — говорит он с улыбкой, как только я сажусь рядом с ним.
— Отлично, спасибо, — я протягиваю руку и кладу на его бицепс, немного сжимаю, и веду себя так, будто для меня совершенно естественно прикасаться к нему—это же часть моей работы. Если субъект, предпочитающий вести душещипательную беседу, то такой тактильный контакт позволяет более открыто выражать свои чувства.
Проходясь вверх-вниз ладонью по его предплечью, я с трудом сглатываю. Черт возьми, у этого парня имеются мышцы, спрятанные под рубашкой. Я заставляю себя убрать руку, иначе могу начать искать еще больше мышц. Поскольку мне просто необходимо что-то делать своими руками, чтобы не ощупывать его, я беру бокал с вином и делаю большой глоток.
— Итак, чем ты занимаешься по жизни, Пейдж МакКарти?
Вино сразу же попадает не в то горло, я начинаю кашлять и выплескивая его изо рта. Мэтт нежно гладит меня по спине, я опускаю бокал на стойку. Когда, наконец, я перевожу дыхание, поворачиваюсь к нему, чтобы взглянуть в глаза, и странное дело, он выглядит вполне серьезным. Честно, мне до сих пор трудно поверить, что он на самом деле понятия не имеет, кто я такая. Я не могла предположить, что существует живой мужчина младше пятидесяти лет, который не знает, кто я такая. Возможно, это его фишка,его своеобразный способ, с помощью которого он пытается меня очаровать. Отлично, мистер Руссо. Мы будем играть по твоим правилам.