И возможно она права... возможно, это хорошо. Но мысль о Вейне, идущем вперед, делает мне физически плохо. Знать, что он находится где-то в тени, думая, что я только симулировала заботу.
- Было несколько бурных дней? - спрашивает мама, когда я оказываюсь на земле, упираясь спиной в холодное основание ветряной мельницы.
- Ты можешь так сказать.
- Ну, к сожалению, все станет только сложнее. - Ее рука движется по ее золотым манжетам, потирая замысловатых черных птиц. - Есть еще одна причина, по которой я нахожусь здесь... просто я не хочу говорить это перед Вейном. Не хочу беспокоить его.
Верно. Только я получаю беспокойство.
Я смотрю вниз, отказываясь задавать следующий вопрос. Я устала от ее контроля наших бесед.
Она закрывает глаза и тянется вверх, размахивая руками в воздухе.
- Есть что-то другое в этих Буреносцах. Что-то неестественное в том, как они приближаются. Столько волнений в ветрах.
Боль просачивается в ее черты, и она складывается пополам, обнимая ноги, когда все ее тело дрожит, и слабый стон ускользает сквозь ее губы.
Я никогда не видела, чтобы ветра влияли на нее так сильно, и к тому времени, я понимаю, что мне, вероятно, следует попытаться стабилизировать ее, защитить ее... как всегда делал мой отец... она уже выпрямилась. Но ее руки сцеплены на животе, как будто она, возможно, больна.
- Я не знаю, что все, что я чувствую, означает, - она задыхается, делая рваные вдохи. - Но я думаю, что можно с уверенностью сказать, что мы находимся все цело в бою.
- Тогда, возможно, мне нужно воспользоваться экстренным вызовом.
- Нет! - Ее резкий тон отражается от ветряных мельниц, и ее пальцы снова начинают потирать черных птиц на ее манжетах, когда она пытается успокоиться, прежде чем продолжить. - Бури не могут спасти несколько защитников... сколько раз я должна говорить тебе? Они слишком слабы для этого. Ты понятия не имеешь.
Она начинает шагать, приближаясь к теням.
- Я не могу понять, почему у Вейна не было последнего прорыва. Ты должна была подтолкнуть его сильнее.
- Еще сильнее, и он был бы мертв. Я сделала три прорыва за двадцать четыре часа... и ветер почти утащил его. Я привезла его на Запад, и окружили его Западными ветрами. Он даже дышал частью одного, но он затянул его так глубоко в его сознание, что он почти исчез. Мне пришлось выпустить его воспоминания, чтобы вернуть его обратно.
Гэвин визжит, когда она подбегает ко мне и хватает меня за плечи.
- Ты выпустила его воспоминания?
Я гляжу на ее тонкие пальцы, врезающиеся в мою кожу. Точно как тогда, когда я сказала ей, что мой отец прислал мне свой дар много лет назад.
- Почему?
Ее губы расходятся, а затем замирают. Он отпускает меня и отворачивается.
- Я просто... всегда думала, что это был наш последний шанс. Что возможно, его родители научили его чему-то, что поможет ему найти свое наследие. Но если ты выпустила его воспоминания, и у него до сих пор не было прорыва...
Ее голос угасает.
Я опускаю плечи, стараясь не отставать от хаотичных сдвигов настроения моей матери. Я никогда не видела ее такой нестабильной. Она, кажется, почти... потерянная. Хрупкая.
Гэвин ярко смотрит на меня сквозь тьму.
- Зачем ты привела его сюда?
Она поворачивается ко мне лицом, но не поднимает глаз.
- Когда я получила твое сообщение, я последовала за твоим следом, но он привела меня в твой дом. Я не понимаю, как ты жила в такой...
- Лачуге? - закончила я, когда она не смогла.
Она кивает. Она смотрит на меня, и что-то возникает в выражении ее лица, чего я не видела ни разу. У меня уходит секунда, чтобы осознать, что это жалость.
Или может быть сожаление.
- Ты не смогла найти нигде лучшего жилья? - спрашивает она через несколько секунд.
Я пожимаю плечами. Честно говоря, я не искала. Мне не нужен был комфорт. Мне нужно выполнять свою работу.
Она заламывает руки.
- Хорошо, я увидела там Гэвин, и... Я подумала, что настало время помириться.
Мне пришлось сжать челюсть, чтобы удержать ее от падения.
Я знаю, что означает каждое слово, которое произнесла она, но звуча из маминых губ, они казались иностранными.
- Ты действительно была готова пожертвовать собой? - прошептала она.
- Я поклялась. Я намерена сдержать клятву.
Она молчит достаточно долго, чтобы заставить меня волноваться, и ее пальцы сжимают настолько сильно ее манжет, что я удивлена, что частички черного не отслаиваются.
- Что? - наконец спрашиваю я.
- Ничего. Просто... ты действительно дочь своего отца.
Слова греют.
Это все, чего я когда-либо хотела.
- Вы двое были всегда, как облака и небо... идеальная пара. Иногда я не знала, принадлежала я этому соединению.
Я не могу прочитать ее тон. Слова грустные, но звучат... как рана.
Я прочищаю горло.
- Небо будет пустым без птиц.
Она приближается ко мне, когда пытается почувствовать меня таким же способом, как она делает это с ветрами. Но она не подходит ближе.
Я закрываю глаза, концентрируюсь на ветрах, бушующих по коже, бросающих распущенные волосы. Они поют о крошечных шагах, которые вызывают изменение. Рябь на воде.
Я не уверена, готова ли все сломать.
- Мы должны отправить Гэвина домой, - говорю я. - Он может мешать.
Моя мать опускает руку и кивает.
- Я позабочусь об этом.
Она зовет Гэвина, и когда он садится ей на плечо, я с удивлением понимаю, что я ей доверяю.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти... а затем поворачиваюсь назад и прочищаю горло.
- Спасибо, что ты пришла, помочь.
Проходит несколько бесконечных секунд. Потом моя мать шепчет, - Всегда, пожалуйста.
Это маленький, неохотный шаг. Но, может быть, со временем это приведет нас у чему-то лучшему.
Глава 49
Вейн
Мы были так. Чертовски. Близко.
Еще секунда и я бы наконец-то узнал, что чувствуешь, когда целуешь девушку, которую любишь.
Красные огни на ветряных мельницах подмигивают мне сквозь тьму. Почти, так как будто они издеваются надо мной. Я хочу кричать, или бросать вещи или... Я не знаю, просто что-то делать.
Я пинаю ближайшую мельницу.
Боль стреляет по моей ноге, и я заставляю себя сесть, прежде чем я выставлю себя действительно глупо и пойду противостоять Одри снова.
Я наклоняюсь к мельнице и потираю дрожащие ноги. Мои глаза замечают браслет с компасом, вспоминаю что Одри застегнула его на моем запястье - после того как хранила его для меня на протяжении десяти лет.
Она не могла притворяться. Наша связь слишком глубока. И я не могу поверить, что она уже подошла так близко к тому, чтобы поцеловать меня, если все это было спектаклем.
Но если это, правда, почему она не пошлет ее глупые правила и не впустит меня? Почему она выбирает Бури, а не меня?
Раз за разом мое сознание пытается понять чувства Одри, на борту лодки, которой я был затянут. Я не уверен как долго еще смогу выдержать удары ее кнута эмоций.
Проходят часы, и я борюсь, чтобы не заснуть в темной тишине. Но после стольких бессонных ночей и бесконечных дней, я не могу удержаться от погружения в сон.
Я спотыкаюсь в буре. Ледяные порывы заставляют меня дрожать. Извивающиеся плети ветра тянут и толкают, пытаясь сбить с ног или разорвать. Каким-то чудом я знаю куда идти, как двигаться и как удержаться на ногах на неровной поверхности.
- Мама? - кричу я в миллионный раз, мое горло хрипит и сухнет. - Папа?
Ветер уносит мои бессмысленные крики. Я опираюсь на порывы и устремляюсь вперед, игнорируя панику, которая растет в моем горле и заставляет меня хотеть метаться.
Я найду их. Все будет хорошо.
Две смутные фигуры проступают сквозь шторм, и я бегу за ними так быстро, как только двигаются мои ноги.
- Мама? Папа?
Я пробивать себе дорогу ближе, но я все еще не могу их разглядеть. Стена ветра отделяет нас... буря в буре.