— Маму вспомнила… — почти прошептала я и почти против своей воли вспомнила маму, какой она была, когда не сердилась. Слезы полились потоком. В следующее мгновение я ощутила давно, казалось, забытое чувство — меня обнимали, нежно прижимая к себе. Даже мама очень редко обнимала меня, а папа вообще никогда. От тепла слезы пропали, я обняла Ксе… папу, закрыв глаза. Хотелось верить, что ничего не будет, но я же знала, пройдет совсем немного времени и будет очень сильно больно, я просто знаю это.
— Не уберегли мы маму, — тяжело-тяжело вздохнул папа. Ему было очень тяжело, я видела это, и в этот момент мне захотелось сделать так, чтобы ему стало легче. В глазах резко потемнело. Очнулась я в кровати, рядом сидел… папа и гладил по волосам.
— Что со мной? — тихо спросила я, по телу разливалась слабость, а папа просто улыбался.
— Судя по моим ощущениям, доченька, — проговорил он. — Ты исцелила мою душу и перенапряглась. Сейчас папа тебя накормит, выпьешь зелье, и все будет хорошо, малышка.
Он действительно меня покормил, как маленькую — с ложечки. Это было очень необычно и очень-очень ласково. Почему-то я не решилась ему рассказать, а он не спросил, только поглаживал, как-то немного грустно, но очень по-доброму улыбаясь. Я потянулась за рукой, обнимая и целуя ее, а он только вздыхал. А потом я, видимо, уснула. Мне снилась мамочка… Такой, какой она была тогда… Улыбающаяся и сердитая, ласковая и злая… Чем я ее тогда прогневила? Не помню… мама, мамочка… Меня больше никогда не обнимут твои руки, потому что у Луны мамы нет, а моя мамочка еще маленькая. Может быть, мне разрешат хоть иногда видеть ее… прикасаться… Мамочка!
***
— Да, Ксено, твоя дочь — целитель душ, только у них бывает такое, — вздохнул целитель Сметвик, глядя на мечущуюся в бреду девочку.— Мама, мамочка… — отчаянно звал ребенок, и даже у целителя выступили слезы на глазах.— Ее надо учить, а то сгорит… — проговорил Гиппократ, понимая, что раз зелья не подействовали, то это что-то другое. Но настоящих целителей душ были единицы, и о них известно не было ничего.— Волдеморт… — вдруг заговорила Луна, не просыпаясь. — Крестражи… Мамочка… Не ходи туда! Не надо! Василиск, мамочка!— Тихо, Ксено! — остановил отца ребенка целитель Сметвик. — Такое тоже бывает, она сейчас видит что-то нам недоступное! Не мешай ей, просто запиши все, что она скажет, может быть, это важно.— Мамочка… Не-е-ет! — закричала девочка и затихла. Гиппократ проверил ее, Луна была без сознания.— Что же ты носишь в себе, дитя… — тихо проговорил он, выводя девочку из этого состояния. В этот раз она нормально отреагировала и на чары, и на зелья, что означало — откат закончился.
***
Проснулась я опять слабой, но рядом с папой стоял смутно знакомый дядя. Слегка напрягшись, я поняла, что это молодой Гиппократ Сметвик, он маму лечил, когда ее ранили на пятом курсе. Кто знает, что бы было с мамочкой, если бы не этот целитель? А еще потом, когда нас убивали, он спасал, кого мог. Я посмотрела на целителя с благодарностью, потому что говорить почему-то не получалось.
— Луна, ты пока не можешь говорить, потому что сорвала голос, — произнес дядя Гиппократ. — Нужно немножко подождать, пока зелья подействуют, ты понимаешь меня?
Я кивнула, потому что нужно же слушаться целителя, после чего папочка, не тот, который предатель, а тот, который Ксено, меня напоил какой-то очень вкусной водой, а потом принялся кормить, очень осторожно, как будто боялся, что со мной что-то случится. Целитель же смотрел с таким пониманием, что хотелось плакать, но у меня перед глазами стояла мамочка…
— Гиппократ, а как она в Хогвартсе? — спросил папа, и я испугалась того, что не пустят, но целитель как будто понял мой страх и вздохнул.
— Я дам ей экстренный порт-ключ в Мунго, — произнес дядя Гиппократ. — Выдернет даже из Хогвартса. Кто знает, что ее там ждет…
— Василиск… — прошептала я, заставив замереть обоих мужчин. И тогда я рассказала то, что помнила из разговоров дядей и теть о Второй Магической: и про артефакт, и про Уизли, и про василиска… И что со мной будет…
— Запоминает… — проговорил целитель Сметвик. — Значит видящая, а не пророк. Луна, никому и никогда не рассказывай об этом, это очень для тебя опасно, мы договорились?
— Да… — я опять кивнула. Даже шепотом говорить было очень сложно.
— Ксено, пусть полежит, а я пока к Стиву схожу, — совсем непонятно произнес дядя целитель, а я просто не могла спокойно лежать: совсем скоро я увижу мамочку. Совсем юную, но мамочку! Может быть, она разрешит мне… прикоснуться? Ну могут же быть чудеса на свете? Ну, пожалуйста!