— Что с тобой, девочка? — поинтересовалась самая лучшая на свете мамочка. Она еще маленькая, но ведь она мама… Я заплакала, кажется, потому что Гермиона забеспокоилась и уже хотела куда-то идти, но я вцепилась в ее руку не в силах отпустить. — Тебе плохо?
— Не уходи, пожалуйста! — взмолилась я, и она осталась, внимательно глядя на меня своими умными глазами. Мамочка, как же я тебя искала!.. Пусть ты сейчас маленькая, но…
— Не надо плакать, расскажи, что случилось… — попросила она меня с такими мамиными интонациями, что я просто не смогла противиться. — Рассказывай! — приказала мамочка, и я принялась рассказывать.
***
Эта девочка смотрела на Гермиону так, как не смотрели и родители. Лишь войдя в купе, она чуть не упала, поэтому кудрявая девочка, разумеется, помогла ей. Но вот потом произошло что-то совсем невозможное. Незнакомка, в белых волосах которой удивленная Гермиона увидела почти незаметную седину, смотрела на нее, будто бы кудрявая девочка была богиней или святой.— Меня зовут Роза… Здесь, конечно, я Луна Лавгуд… — сразу же начала рассказывать девочка абсолютно невероятные вещи, хотя о пророках Гермиона, несомненно, слышала. Луна рассказывала о том, что только будет, как о давно прошедших событиях, отчего кудрявой девочке становилось просто страшно. Казавшаяся сейчас совсем маленькой, мисс Лавгуд рассказывала и плакала, плакала, плакала…— Тише, тише, — Гермиона обняла разрыдавшуюся девочку, и тут до мисс Грейнджер дошло. — Там, где ты была Розой, я была… твоей мамой?Гермиона просто на минутку представила, что было бы, если она потеряла своих родителей, оставшись совсем одна… Кудрявая девочка чуть не потеряла сознание от внезапно пронизавшей грудь боли. Не готовая принять тот факт, что Луна прожила жизнь ее… дочери, мисс Грейнджер тем не менее как дочь врачей понимала, что, если она оттолкнет Луну, та просто погибнет. Становиться убийцей кудрявая девочка была не готова. Но теперь объяснялся и взгляд «малышки», и то, как она немедленно послушалась требования все рассказать… Что с этим делать, Гермиона не знала, но одно понимала абсолютно — ребенка надо утешить и успокоить. Когда сможет, расскажет и все остальное, а сейчас… Почему-то мисс Грейнджер ощущала какое-то родство с этой девочкой, будто что-то близкое было в той…
***
Мамочка меня обнимала и гладила по волосам. Ее магия, такая знакомая, родная, просто обволакивала меня. Я уже просто не понимала, где нахожусь, казалось, что ничего плохого случиться не может. Мама… Мамочка… Она такая маленькая сейчас, но уже мудрая, потому что это же мама. Я никак не могла ее отпустить, да и мама не старалась меня оттолкнуть…
— Я буду самой-самой послушной, тебе больше не понадобится меня наказывать! — пообещала я, а мамочка почему-то всхлипнула.
— Эх, Гарри, где же ты, когда так нужен… — проговорила мама. Я знала, где дядя Гарри, поэтому ответила.
— Его предатель в машину затащил, и он теперь летит, мы его скоро увидим из окна, — ответила я и испугалась, потому что мама стала очень строгой.
— Роза, — сказала она очень строгим голосом. — То, что Уизли называют «предателями крови», это не значит… Что ты делаешь? — удивилась она, а я просто легла так, чтобы ей было удобно.
— Ну ты же хочешь наказать, вот я… — мне отчего-то всхлипнулось — я опять расстроила мамочку. — Ну как положено, чтобы тебе было удобно.
— Господи… — прошептала мамочка. — Я тебя там… наказывала так?
— Да, мамочка, — ответила я ей, сжимаясь от страха. Мне почему-то всегда страшно, ну, когда это начинается. — Ты говорила, что до меня так лучше дойдет.
И вот тут она меня прижала к себе, заставив повернуться. Мама меня гладила и обещала, что больше никогда-никогда. Кажется, мы плакали вместе. Наверное, мама что-то поняла, ну, когда я повернулась, потому что она начала расспрашивать о том, почему я зову рыжего предателя предателем. Я рассказывала все-все, что знала и что только слышала и еще про записи, и про то, что сама его убила. Мне было очень страшно это рассказывать, но я не могла ничего скрыть, это же мама!
Гермионе было просто страшно. Мало того, что, оказывается, она совершенно озверела, так еще и эти подробности. Малышка, совсем ребенок, убила Рона, желая отомстить за… нее, за Гермиону. Могла ли мисс Грейнджер ее осуждать? Абсолютно доверившийся ребенок, а Луна сейчас выглядела именно ребенком, готовая принять от нее и боль, и… все. Девочка рассказала ей все, что знала, Гермиона видела это, к тому же всего рассказанного еще не случилось, значит… Все можно изменить?— А потом я пошла умирать… — тихо произнесла Луна… или, все-таки, Роза? — К твоим родителям. Я знала, что так будет, потому что не могла уже жить…Гермиона пыталась представить себя на месте этой малышки и плакала. Поезд шел к Хогсмиду, а в запертом купе плакали две девочки, мир которых уже никогда не станет прежним.