Из письма Тома следовало, что эти символы сделают здание нашей фермы и близлежащую территорию невидимыми, а сбрасывать снаряды в чистое поле никто не будет.
Совсем не удивительно, что книжному Томасу не позволили остаться в школе во время бомбежки. Маги, живущие в своих защищенных домах, скрытых от гитлеровских бомбардировщиков, просто абстрагировались от проблем магглов и видели угрозу только в нынешнем Темном Лорде.
Ещё к письму прилагался мешочек с небольшим флакончиком.
«Этот состав действует как витамины, повысит стрессоустойчивость и сопротивляемость болезням. Я немного изменил и переработал рецепт, профессор Слизнорт проверил, одобрил и подтвердил, что это зелье будет действовать на магглов именно таким образом. Я думаю, что вам это просто необходимо.»
Не колеблясь ни секунды, я отмерила себе в стакан необходимое количество зелья и залпом выпила горьковатую жидкость. На душе стало тепло и легко. Все проблемы вдруг оказались несущественными, я почувствовала твердую уверенность, что мы со всем справимся.
«Добрый вечер, миссис Коул.
Меня распределили на факультет Равенкло. Шляпа колебалась между Равенкло и Слизерином, но я попросил ее, и она, как вы и говорили, прислушалась к моему желанию. В комнате вместе со мной ещё три мальчика, со всеми уже познакомился. Поезд шел ужасно долго, хорошо, что миссис Твист положила мне с собой еды в дорогу.
Вот пока и все новости, если будет что-то интересное, обязательно напишу вам.»
«Добрый вечер, миссис Коул.
Добрался хорошо, в этот раз нас к замку везли не лодки, а кареты, запряженные странными костлявыми лошадьми. Причем из нашей четверки их видел только я. Потом, на уроке УЗМС, преподаватель рассказал, что их называют фестралами, и видят их только те, кто видел смерть.
Меня продолжают закидывать глупыми вопросами. А правда ли, что я из тех самых Гонтов? А правда ли, что все Гонты умеют разговаривать со змеями? А правда ли, что я потомок Слизерина? Если честно, это жутко бесит. Даже преподаватели общаются со мной через призму моей фамилии. С одной стороны я вижу, как презрительно относятся к магглорожденным многие ученики. С другой, когда у меня что-то получается лучше, чем у других, говорят что иного и не следует ожидать от потомка Салазара. Как будто я не прилагаю никаких усилий, чтобы быть лучшим, и все падает мне с неба.»
Я храню письма своих детей. В каждой рукописной строчке частица души их автора, от них веет теплом и уютом. Привыкшая к интернету, мобильной связи и электронной почте, только сейчас я поняла, насколько эти письма живые. Вчерашние дети пишут мне о своей жизни, о работе, о любви, делятся проблемами, просят совета, сообщают радостные вести. Я храню эти письма, как документальное свидетельство того, что я смогла воспитать достойных людей, несмотря ни на что.. Каждое письмо — отдельная история, чья-то судьба, чья-то жизнь или смерть...
«Добрый вечер, миссис Коул.
Сегодня у меня был первый боевой вылет. Все пилоты ещё совсем мальчишки, не старше меня. Складывается впечатление, что специально набирают именно таких, которые пока что не ведают страха и уверены в своих силах. Нет, миссис Коул, я не жалуюсь. Вы честно рассказали, что меня ждёт на фронте. Я думал, что был готов. В воздухе я слился с самолётом, перед глазами была только цель, была задача сбить врага, иначе погибнет много мирных жителей. И я сбил, миссис Коул... На земле меня рвало и трясло от осознания того, что я убил человека, от осознания того, что меня точно так же могли подбить. Но благодаря мне бомбы с этого самолёта не упали на Лондон. Я отнял одну жизнь, а спас сотни... Передавайте привет всем ребятам и особенно малышу Билли. Когда война закончится, я обязательно подарю ему настоящую флягу и перочинный ножик.»
Артур погиб в своем четвертом боевом вылете. Самолёт разорвало на мелкие кусочки, от тела не осталось даже пепла. Перед гибелью Артур сбил ещё два вражеских бомбардировщика...
«Добрый вечер миссис Коул.
Сегодня был очень тяжёлый день. Снаряд угодил в больницу святой Анны, и большинство пострадавших привезли к нам. Мы с Кларой помогали доктору Стивенсону в операционной, раненых было очень много, их размещали в коридорах больницы. Многие умирали, не дождавшись медицинской помощи. Это так ужасно — видеть мертвые лица с остекленевшим взглядом. Уже под вечер среди умерших мы нашли Эда Фолка и Джил Прайс, они поженились совсем недавно, их обоих изрезали осколки, и они умерли от кровопотери. Клара сорвалась и сильно плакала. Другие медсестры говорят, что к этому привыкаешь, и скоро нам станет всё равно. Я не представляю, как можно привыкнуть к смерти, особенно если рядом умирает тот, кто тебе дорог. Пусть сестры помолятся об упокоении их душ, миссис Коул. Наверное, молитва — единственное, что мы можем сделать для них сейчас.