— О, миссис Коул, он бы обозвал нашего Томми порождением ада и, в лучшем случае, велел бы выбивать из него дух нечистого розгами и голодом, — Сью передернуло от дурных воспоминаний. — Эмили, бедняжка, по сей день из-за него ночами кричит и плачет.
— А ведь таких Саймонов в мире очень много, детка. Пусть это будет нашей маленькой тайной. Следи за Томми, Сью. Постарайся объяснить малышу, чтобы он не показывал свой дар никому, кроме тебя или меня. Чем меньше людей будет знать про него, тем лучше.
Когда за девочкой закрылась дверь, я вздохнула с облегчением и порадовалась, что именно она нянчила малышей, когда магия Тома проявила себя. Из всех старших ребят четырнадцатилетняя Сью выделялась необычайным усердием, ответственностью и далеко не детским умом. Два месяца назад она пришла ко мне в кабинет узнать, возможно ли остаться работать в приюте после совершеннолетия. Сью попала сюда еще при жизни мистера Вула с годовалым братиком и очень не хотела расставаться с ним. Теперь у нее будет возможность заслужить свое право на работу. Я была уверена, что девочка справится с этим заданием.
Теперь нужно было решить: рассказать ли моим коллегам о странностях Томми или пустить все на самотек. Хорошо все обдумав, я склонилась к мысли оставить все как есть. Благодаря помощи сестер дети получают достаточно внимания, старшие ребята играют с младшими, в приюте нет места вражде и издевательствам. Маленький маг растет обычным ребенком, а не озлобленным волчонком.
Когда вечером я заглянула в комнату к спящим малышам, то буквально потеряла дар речи: кроме Билли и Тома, маленьких плюшевых медведей обнимали Деннис, Эрик и Эми — единственная девочка в их возрастной группе.
Глава 4 Пусть всегда буду я
Даже в своей прошлой жизни я считала себя довольно сильным человеком. Эта жизнь полностью подтвердила это. Выдержать можно все. Я успешно боролась с бюрократической машиной, отстаивая права своих детей. Я преодолевала лишения, нищету, трудности быта в период Великой депрессии. Я успешно выдерживала борьбу с запущенными детьми, постепенно добиваясь коррекции их поведения.
Невозможно выдержать только детскую смерть. А смертей было много. Чаще всего в приюте умирали младенцы, подбрасываемые горе-матерями под наши двери. Реже — малыши до трёх лет, не перенесшие тяжёлые инфекционные болезни. Ещё реже — дети школьного возраста.
Но эту смерть я переживала особенно тяжело. Смерть Эмили — девочки, которой в этой жизни досталось очень много. Девочки доброй, светлой, излучавшей тепло и заботу, несмотря на то, что она была признана умственно неполноценной.
Эмили уже целый год помогала на кухне миссис Твист, и я серьезно задумывалась над тем, чтобы оставить ее работать после совершеннолетия. Каждое блюдо, приготовленное этой девочкой, было настоящим шедевром. Эмили чувствовала каждый продукт, чувствовала, сколько добавить соли, сколько приправы, чтобы даже банальная перловка была божественно вкусной. На кухне она преображалась, забывая о своих страхах, она порхала словно бабочка, творя свое особое кулинарное волшебство.
Все началось с банальной простуды, кашля, насморка и небольшой лихорадки. Через неделю я увидела, что это уже не просто простуда, а как минимум тяжелый бронхит. Но наш врач упорно твердил, что с Эмили все в порядке, брезгуя лишний раз прикоснуться к больной.
В день похорон было пасмурно, шел мелкий дождик, словно само небо оплакивало эту невинную чистую душу.
Я всегда считала себя сильной, но, глядя на лежащую в гробу девочку, не смогла сдержать рыданий. Я винила себя в ее смерти, я корила себя, что не настояла на более детальном осмотре, не искала помощи на стороне, доверяя медику, закреплённому за нашим приютом. Эмили стало хуже в ночь с пятницы на субботу, а к утру понедельника она сгорела от сильной лихорадки, не приходя в себя.
До края сознания доносились слова отца Питера о том, что девочка сейчас в лучшем мире.
Когда я вернулась в приют, мне хотелось только одного — закрыться в кабинете и напиться. А после разорвать в мелкие клочья человека, дававшего клятву Гиппократа, но не захотевшего прервать свой отдых ради приютского отродья.
От грустных мыслей меня отвлёк тихий стук в дверь — маленький Риддл, сбежав с послеобеденного дневного сна, робко зашел в кабинет и застыл на пороге.
— Миссис Коул, а умирать страшно? — Том в очередной раз поразил меня далеко не детским вопросом.
— Смотря как умирать, Томас, — я указала ему на кресло, приглашая сесть. — Одни люди ждут смерть как дорогого друга. Другие цепляются за жизнь, не желая уходить в другой мир. Третьи даже не успевают понять, что умерли, мгновенно погибнув от пули. Я думаю, что нашей Эмили было не страшно и не больно. Она ушла тихо, чтобы начать новую жизнь в лучшем мире.