— Это ведь он виноват! — красивое личико мальчика исказила гримаса ненависти. — Я же вижу, как доктор Берк смотрит на нас, как на отбросы... Вы не говорите, но я знаю, что он не захотел прийти к Эмили в субботу, я все слышал...
На моем столе внезапно задребезжали мелкие предметы. Том стоял, стиснув кулаки и сцепив зубы, в его глазах плескалась чистая ярость, готовая вырваться наружу неконтролируемым магическим потоком.
Я вскочила со своего кресла, подбежала к нему и, крепко-крепко обняв, зашептала:
— Поплачь, Том, просто поплачь. В слезах нет ничего постыдного, особенно если это слезы боли, горя и утраты. Я знаю, вы все любили Эмили, но в ненависти нет ничего хорошего. Ненависть разрушает душу, Том. Господь видит всё, и всё, что ни делается, делается только во благо. Мир жесток, и за пределами приюта для Эмили не нашлось бы места. На небесах ей будет лучше... А доктор Берк... Не суди его, Том... Каждый поступок человека, плохой или хороший, в будущем отразится если не на нем, то на его детях, внуках или правнуках.
Я прижимала к себе содрогающееся в рыданиях тельце, про себя молясь лишь о том, чтобы эта скрытая злоба вышла из Тома вместе с горькими и солеными слезами.
Маленькая тайна Тома сблизила нас. Мальчик теперь знал, что может прийти ко мне в любой момент с каким угодно вопросом, и я всегда выслушаю и поддержу его.
Книжный Том Реддл был гением, пусть злым и жестоким, но гением, совершавшим дела великие, хоть и ужасные. Мой мальчик Том был если не гением, то весьма одаренным ребенком. В нем не было злобы, а свою хитрость и изворотливость он никогда не использовал во вред другим. Томас научился читать в четыре года, в пять свободно щёлкал примеры с двузначными числами, а в шесть освоил таблицу умножения.
Я составила для мальчика индивидуальную программу и стала заниматься с ним дополнительно несколько часов в неделю.
Именно поэтому Том не побоялся прийти ко мне со своим горем, будучи уверенным в том, что его выслушают и поддержат.
— Миссис Коул, — в дверь тихонько постучали, и на пороге появился молодой, смутно знакомый мужчина, — мое имя доктор Стивенсон, мы уже встречались с вами в церкви.
Я кивнула, приглашая посетителя войти и одновременно подталкивая к выходу Томаса, шепнув ему, чтобы не уходил в комнату, а подождал за дверью.
— Произошедшее поистине ужасно, но ещё ужаснее безразличие, проявленное моим коллегой в данной ситуации. После рассказа отца Питера я просто не мог оставаться в стороне...
Когда посетитель ушел, мои губы сами собой растянулись в радостной улыбке. Несмотря на молодость, доктор Стивенсон был довольно известным и востребованным врачом. И этот человек помимо частной практики решил взять под свое крыло моих детей. Теперь ни один малыш не умрет из-за невыявленной вовремя пневмонии или неверно назначенного лечения.
— Это просто чудо, Том, — сказала я, обращаясь к ребенку, который стоял под дверями кабинета и слышал слова доктора Стивенсона. — Мне кажется, что это Эмили, став ангелом, позаботились о нас таким образом. А доктор Берк... Может, ему плевать на таких детей, как вы... Но ему не плевать на свою репутацию, которая теперь будет очень сильно подмочена…
Попав в это тело, я была уверена, что неудачи, преследовавшие меня в прошлой жизни, последовали за мной и в новую. Но с каждым годом я убеждалась в ошибочности своих суждений. Да, я не хватала звезд с небес, но меня окружали воистину замечательные люди, готовые помочь и поддержать все мои начинания. Весь персонал приюта, сестра Марта с другими монахинями, отец Питер, а теперь еще и доктор Стивенсон.
Когда эйфория от сказанных им слов прошла, я решила, что, возможно, это некий рекламный ход с его стороны и вся помощь ограничится несколькими посещениями за год. Как же я ошибалась.
Уже в следующую субботу доктор Стивенсон приехал в приют с самого утра с двумя ассистентами и провел полный медицинский осмотр всех детей. При этом одна из ассистенток была акушеркой, дополнительно осмотревшей девочек. Хвала небесам, практически все дети оказались здоровы, кроме двух недавно подкинутых младенцев с явными признаками рахита.
Этот замечательный человек не только сдержал свое обещание, приезжая в приют по первому зову, он помогал нам лекарствами, а после 1940 года моих воспитанников, одних из первых в Лондоне, стали лечить при помощи недавно изобретенного пенициллина. А старшие девочки, хорошо зарекомендовавшие себя, помогая в лазарете, могли рассчитывать на практику в госпитале с возможностью в дальнейшем получить профессию медсестры.