И тут он ее отпустил. Ее тело тяжело и беспомощно свалилось набок. Теперь она лежала под самым маятником, ни на секунду не прервавшим свое бесконечное, бесстрастное качание. Из самого нутра старинных часов слышалось тихое тиканье, словно чей-то язычок щелкал с укоризной.
Он огляделся вокруг. Как странно: все было по-прежнему, все оставалось на своих местах. Даже тишина — и та была не тронута. Предметы словно ни о чем не подозревали. Или будто их это не касалось. Только что здесь было совершено убийство, а вокруг... ничего не изменилось! И он сам — не изменился, он по-прежнему был абсолютно спокоен. И дышал ровно и легко. Его руки, несколько секунд назад так ловко и быстро совершившие такое! — не ощущали ничего. Ровным счетом. Он стоял, будто ничего и не произошло.
Возможно, так оно и было. С точки зрения возмездия, убийство — только тогда убийство, когда о нем становится известно. Ну, а он и не собирался выбегать из дома и сообщать каждому встречному-поперечному, что убил собственную жену. Похоже, она подобных показаний тоже никому не даст. А часы способны показывать только время, и не больше того.
Он прошел в гостиную, опустил на окнах жалюзи и включил лампу. Затем скинул пиджак и закурил. Сидя на стуле, он мог видеть какую-то часть скрюченного тела Лауры. Он задумчиво глядел на него, держа сигарету у самых губ. Струйка дыма пересекала его лицо и медленно поднималась к потолку. Что теперь делать с телом?
Вдруг он вспомнил, что недавно где-то читал, как в подвале старого дома во время сноса был обнаружен скелет. Этот скелет, оказавшийся женским, пролежал там по меньшей мере пятьдесят лет. Ну вот, подумал он, ведь кто-то смог — и ничего, и прожил спокойно всю свою жизнь, и в конце этой жизни был похоронен праведником.
Карл Боган спустился в подвал. С помощью кирки без особого труда он разбил цементное покрытие на полу. Затем он стал рыть податливый черный грунт. Он дрожал от возбуждения. Наконец аккуратная яма была готова. Теперь — уже наступали безмолвные предрассветные часы — он отправился наверх, принес оттуда труп жены и уложил его в могилу.
В подвале давно валялся мешок с цементом. Для удобства тех, кто любит по выходным возиться по дому сам, — цемент уже был смешан с песком. Он добавил воды, замесил раствор — и вскоре изъян в полу был тщательно заделан.
К этому времени солнечный свет уже мягко струился сквозь стекла подвальных окошек.
Когда дело было сделано, он уселся в старое плетеное кресло, стоявшее там же, и выкурил сигарету, не отрывая взгляда от зловещего участка в полу. Затем встал и покрыл это место ковриком, принесенным из коридора.
Итак, ее больше не существовало.
Но на это обратят внимание. Теперь ему предстояло подумать над созданием версии, оправдывающей ее исчезновение. Сделать это большого труда не представляло, поскольку Лаура никогда ничем особенным в округе не выделялась. Да и отношения между соседями здесь не были столь тесными, как это бывает, когда одна семья наизусть знает родословную другой и считает каждый цент ее доходов. Лаура очень нервничала, когда Карл ухаживал за ней: ей все казалось, что об этом знает весь район (хотя, надо сказать, характер у Карла в то время был не в пример лучше). По всему по этому она отдалилась от соседей ровно настолько, чтобы ее нынешнее внезапное исчезновение вполне могло пройти незамеченным.
Дальним родственникам Лауры, живущим в Калифорнии, он написал письмо, где сообщал о ее болезни. Он постарался не очень тревожить их, поскольку в его планы никак не входил их внезапный приезд — ведь Лаура была довольно состоятельна. К вечеру он написал в общей сложности четыре письма, которые предстояло отправить ее родным с интервалом в неделю. В них говорилось об ухудшении здоровья больной, затем — наоборот, об улучшении, потом — о новых рецидивах, после чего следовало сообщение о смерти.
Шло время. На третий день до него дошло, что с той самой ночи он ни разу не выходил из дома. Он попенял себе за это. Нечего было опасаться, никто не влетит в дом в его отсутствие, не станет выкапывать труп. Но — странно! — боялся он именно этого.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку. Беспокоят из мясной лавки, просят Лауру. Миссис Боган не зашла за своим заказом. Что-нибудь случилось?
— Ничего, — ответил Карл. — Ничего не случилось. Миссис Боган нездорова.
— Примите сожаления. Благодарю.
Он не стал продолжать разговор и повесил трубку.
Этот звонок погрузил его в новые раздумья. Так. Он сказал, что ничего не случилось, потом перевел дыхание и добавил, что она нездорова. После таких заявлений любой собеседник может заподозрить неладное. А если люди, живущие по соседству, не так уж слепы и глухи, не так уж равнодушны? В конце концов кто-нибудь обратит внимание на то, что миссис Боган нет, нет — и все, и тогда пойдут расспросы.