Единственное, что сразу понравилось Одри – это оранжерея. Дядя отвел ее туда после завтрака, показал розовые кусты, рассказал понемногу о каждом растении. Одри подумала тогда, что дядя очень умный и много знает, и ее отношение к нему несколько смягчилось. Одри уважала умных людей. Когда-нибудь она сама хотела бы стать такой же.
- Тебе понравится Стоун-холл, - сказал Уинстон Карц с улыбкой и положил свою тяжелую руку девочке на плечо, а Одри была готова поклясться, что эту фразу он произносит уже пятый раз за утро. – Стоун-холл – не просто дом. Он скрывает множество загадок, множество тайн. Ты любишь тайны?
- Люблю, - ответила Одри, глядя на рододендроны. – А ты что-нибудь знаешь об этих тайнах? Ты уже разгадал их?
Карц покачал головой и сделался вдруг грустным. Он тоже смотрел на рододендроны, но, казалось, совсем не видел их.
- Нет. К сожалению, самую главную тайну этого дома я так и не смог разгадать. А времени все меньше.
- Почему «все меньше»? – насторожилась Одри.
- Да так… Не обращай внимания! Пойдем лучше, я покажу тебе второй этаж!
И они поднялись наверх оранжереи, и Одри на какое-то время забыла об этом странном разговоре. Они снова вернулись к нему уже вечером. Погода окончательно испортилась, Стоун-холл поливался нещадно дождем и продувался ветром. Дядя растопил камин и принес Одри стакан молока с печеньем. Дядя оказался заботливым, и Одри уже не чувствовала к нему былой неприязни. Да, пусть он человек со странностями, но у кого их нет? Некоторые одноклассники Одри тоже вызывали сомнения, и над ними все смеялись, но Одри это никогда не нравилось. Она думала, что люди просто разные, и то, что одним кажется странным, для других вполне нормально. Также и с ее дядей. Должно быть, он просто живет в своем мире.
- Знаешь, Одри, а мы с тобой похожи, - сказал дядя, внимательно глядя на нее. – Похожи больше, чем я думал. Похожи больше, чем кто бы то ни было.
И вот это уже насторожило Одри. Что он хочет этим сказать? Что у нее тоже есть странности? Такой поворот Одри совсем не нравился.
- Что значит «похожи»? – спросила она.
- Ты потом сама в этом убедишься. Поймешь, когда вырастешь. Уверен, что ты еще вернешься сюда. Потому что Стоун-холл – это твое место. Даже больше, чем мое. Ты будешь жить здесь после меня.
Одри окончательно перестала понимать, о чем говорит ее дядя. Она решила не спорить и ничего не спрашивать и медленно жевала печенье.
- Ты мне не веришь, - улыбнулся Уинстон Карц. – Но ничего. Пока еще рано. Завтра я покажу тебе кое-что. Уверен, тебе это понравится. И тогда мы сможем лучше понимать друг друга.
На следующий день Одри уже забыла об этом разговоре. Погода была солнечная, и девочка хотела посвятить утро прогулкам по саду, который она не успела вчера как следует осмотреть. Однако дядя вмешался в ее планы и, когда они закончили завтракать, спросил:
- Ну что, Одри, ты готова увидеть нечто, что изменит твою жизнь?
Такие громкие слова были Одри совсем не по душе, но она напомнила себе, что ее дядя писатель, в конце концов. Наверняка, он любит приукрашивать действительность.
- Знаю, многие считают меня чокнутым, и ты в том числе. Но после того как ты увидишь это, ты все поймешь и изменишь свое мнение. Да и мне тоже не помешает убедиться, что все это вижу не я один.
- Ладно, - вздохнула Одри. Она надеялась, что «изменение ее жизни» не займет много времени, и она успеет погулять по саду, пока погода снова не испортилась. – Показывай, дядя.
Пока они поднимались на второй этаж Стоун-холла, дядя успел рассказать Одри еще много странных вещей. Непонятных вещей.
- Я открыл это место совершенно случайно, и до сих пор не понимаю, возникло ли оно там внезапно, или же всегда существовало. В любом случае когда-то это место было моим рабочим кабинетом. Я писал там долгие годы. Возможно, мое воображение, постоянно концентрирующееся в одной точке, активизировало эти затаенные силы. Я больше не пишу в той комнате, но все равно чувствую, что она набирает силу, не знаю, каким образом. Она словно стала самостоятельным организмом, обрела свой разум. Она вышла из-под контроля. Она… – Уинстон Карц запнулся и глубоко вздохнул. – Я очень надеюсь, что сейчас она на своем месте.
К тому моменту, как они поднялись на второй этаж, Одри уже не сомневалась – ее дядя самый настоящий псих. И если вчера он еще показался ей нормальным, то сегодня все стало ясно окончательно. То, что он говорил, было совершенно немыслимо. Как комната может оказаться не на своем месте? Даже в десять лет Одри понимала, что это бред.
- Здесь, - сказал дядя, останавливаясь перед дверью комнаты, соседней с библиотекой. – Но прежде чем ты войдешь туда, Одри… – дядя взял девочку за плечи и развернул лицом к себе. – Я хочу, чтобы ты пообещала мне, пообещала, что войдя туда, не станешь воображать ничего плохого, ничего пугающего, понятно? Ты должна представить что-то, чего тебе хочется, лучше, если это будет вещь. Просто представь что-то хорошее, ладно?
Одри ничего не понимала, но на всякий случай кивнула. С сумасшедшими лучше не спорить.
- А теперь открой дверь и зайди внутрь, - попросил Карц. – Ты сама должна открыть дверь, это установит контакт с комнатой.
На лице Одри был написан явный скепсис, но она все же повернула ручку и открыла дверь. В комнате ничего не было, абсолютно ничего. Только четыре стены и потолок. Не было даже окон. Что за странное место?
Одри обернулась на дядю, но он ответил ободряющим кивком на ее немой вопрос. Одри переступила порог, и в комнате загорелся свет. Она подумала, что это дядя включил, но обернувшись снова, уже не увидела никакого дядю. Дверь была закрыта.
Одри стояла одна посреди совершенно пустой комнаты и терялась в догадках. Но потом она вспомнила просьбу дяди и решила вообразить что-нибудь приятное. Да, конечно, она не верила ему, но все же, почему бы не попробовать?
Одри закрыла глаза и подумала о вазочке шоколадного мороженого со взбитыми сливками и свежей клубникой на верхушке. Она так живо вообразила себе десерт, что, казалось, уловила запах клубники.
Когда Одри открыла глаза, она едва удержалась от крика. Перед ней стоял круглый столик с покрытыми позолотой ножками, а на столике – вазочка шоколадного мороженого. Со взбитыми сливками. И свежей клубникой.
Мороженое выглядело очень аппетитно, но у Одри не возникало ни малейшего желания его есть. Ее руки и ноги сами стали такими же холодными, как мороженое.
Одри пыталась понять, как такое возможно, но ее логика ломалась о бесконечные «этого не бывает». Допустим, все это подстроил ее дядя. Допустим, он положил сюда это мороженое, пока она стояла с закрытыми глазами. Но как он мог сделать это настолько быстро и незаметно? Как он мог узнать, что она подумала именно о шоколадном пломбире со сливками и клубникой?
Тогда Одри решила еще раз испытать пустую комнату. Она рассудила, что если фокус с мороженым не так уж сложен, и ему можно найти объяснение, то с ее собакой, попавшей под машину в прошлом году, такой фокус не пройдет.