― Как долго?
― Не знаю, тут время течёт по-другому. Мы не замечаем дни, недели и не считаем годы.
― «Мы»? А сколько жителей в этом замечательном Городе? – Роман дожёвывал свой бутерброд, а желудок явно просил ещё, но из вежливости новоприбывший промолчал.
― Не так много. Я, Проводник, Детектив, Марта, Изабель, Джульетта…
― Ладно-ладно, я понял, много странных имён, которые мне ни о чём не говорят.
В ушах запульсировало от неожиданного пронзительного воя, словно кричала женщина. Казалось, что этот звук доносился прямо из-под их окна. Роман с испугом посмотрел на Валери.
― Не бойся, это, скорее всего, неприкаянная душа, но сюда она не зайдёт! – девушка сидела, как ни в чём не бывало, – я тебя со всеми жителями познакомлю! И квартирку тебе подыщем, – она засияла улыбкой, – ну а ты? Что ты помнишь? И какое-то имя странное – Роман? Итальянское что ли?
Он, в общем-то, ничего не помнил, но как только девушка спросила, Роман словил себя на мысли, что уже отвечает ей:
― Считается, что имя происходит от названия «Roma», то есть Рим или от латинского «romanus», не трудно догадаться, что это значит. Есть вариант, что оно идёт от старофранцузского «romanz» и потом уже от французского «roman». Так что, да, можно сказать, что в какой-то степени итальянское, если придерживаться первой версии. А вот я родился в России, поэтому моё русское имя заимствовано либо через немецкое слово, либо через тот же французский «roman», – он выдохнул и глотнул ещё чая.
― Эм, спасибо за краткий экскурс в тайны имени…
― В этимологию, если быть точным, именно эта наука изучает происхождение слов.
― Всё-всё, хватит! – Валери закрыла ладошками уши, – ты же сказал, что ничего не помнишь!
― Я и не помню… это всё как-то само собой получилось.
― Могу поспорить, что ты какой-нибудь филолог по образованию! – девушка победно щёлкнула пальцами.
***
Большая сцена. Софиты слепят глаза. Зал замер в ожидании следующей реплики актёра. Роман пригляделся и не увидел ни одного лица в амфитеатре, только темнота вокруг и свет на сцене. У него в руках череп, очень тяжелый, прямо так и вдавливает его своей тяжестью в дощатый помост. И ещё на нём паутина, много паутины. Нужно что-то говорить, ведь зал ждёт: они заплатили за билеты. Роман пытается сказать, но ничего не выходит. Он просто не помнит! По тёмному залу проносится недовольный шёпот. Ладони потеют. Снова. Череп выскальзывает из рук и падает на сцену, и катится, и катится…
Роман бежит за ним, но спотыкается. Колени разодраны в кровь, ладони тоже. А череп останавливается и смотрит на актёра пустыми глазницами. Невыносимый скрип, и челюсть, покрытая паутиной, начинает двигаться.
«И проклят – тронувший мой прах» – слышится замогильный голос в голове. Роман дрожит, пытается встать и убежать со сцены, но ноги вязнут, проваливаясь всё глубже и глубже в… в землю, в сырую, пахнущую разложением землю. Она засасывает, а он кричит, но звука нет. И вот уже последний ком засыпает могилу, и Роман навеки заточён в склепе. Становится трудно дышать. Он поворачивает голову, пытаясь прорыть пальцами землю, а рядом лежит тот самый череп и снова начинает скрипеть. Всё поглощает тьма.
― Роман, Роман, очнись! Это всего лишь сон! – из тьмы кошмара спасает тоненький голосок, похожий на луч света. Валери здесь, рядом с ним, а сам он где? В её квартире, на матрасе, на полу, где ему постелили кровать. Не в склепе, не в могиле.
― Завтра нужно будет обязательно отвести тебя к Марте, – обеспокоенный голос, и на голове её тёплая рука.
* – цитата Уильяма Шекспира.
3.
После ночных кошмаров яркий солнечный свет казался целительным. Тёплый ветер гулял по улицам, между домиками с оранжевыми крышами, иногда тревожа серый туман, клубившийся по тёмным закоулкам. По площади, выложенной камнем, бежал вприпрыжку Эдди, а за ним, не торопясь, шла светловолосая девушка с подведёнными чёрной подводкой серыми глазами и молодой человек в очках и с еле видными веснушками на носу, которые моментально выскочили, отзываясь на солнечную погоду.
― С этими веснушками ты выглядишь довольно мило! – заметила Валери, хитро улыбаясь.