- Значит, мы должны победить, спасти Нехлебко и выбраться отсюда.
На кривую ветку дерева села красная пустельга. Та самая, что совсем недавно пыталась выцарапать глаза Ерохину. Он с опаской покосился на неё, но птица сидела неподвижно и просто смотрела. Бесшумной тенью рядом появился чукча.
- Энен, - негромко сказал он. - Твой, однако.
- Алелекэ, - позвал лейтенант. - Вам удалось собрать травы для твоего обряда?
Чукча кивнул.
- Так точно, однако.
- Тогда начинай.
***
Алелекэ сидел через костёр от Ерохина. В сгущавшихся сумерках фигура чукотского шамана выглядела зловеще. Оранжевые языки пламени плясали на лице и отражались в глазах адским огнём. С наступлением вечера туман всё сильнее наползал на лагерный городок Аненербе, наводнял проходы между палатками и стеной обступал ритуальную поляну. Он бы просочился и дальше, но сила чукотского обряда не пускала его внутрь. Рыжая птица тревожно пищала на ветвях дерева. Ерохина бил озноб.
Рядовой боялся до ужаса. Ему предстояло испытать на себе силу чукотского шамана. А слова Алелекэ, что он делает это впервые, уверенности в успешном исходе не добавляли. Шинкевич и Довлатов тоже сидели возле костра и с любопытством следили за чукчей. Они оглядывались то на Ерохина, то на Алелекэ, то друг на друга, и в их взглядах тоже не было понимания или уверенности. Аскольд бродил вокруг и исследовал границы тумана.
Костёр для Ерохина выглядел переходом между мирами, между старой жизнью и новой. Он не знал, что ждёт на той стороне, и ужасно боялся. Вдруг Алелекэ запел. От неожиданности Аскольд вскрикнул — он проверял остроту иглы патефона и неловко дёрнулся, когда услышал звуки пения.
Алелекэ пел странную, монотонную песню и подкидывал в костёр травы и порошки. Пламя плясало и вспыхивало колдовскими огнями синего, зелёного, красного цветов. Вместе с песней в круг костра пришла тундра. Ерохин чувствовал запахи северных трав, еловых иголок и дуновения ледяной метели. Он не задавался вопросом, как это возможно? Возможно и всё.
Рыжая пустельга пронзительно закричала и вспорхнула с ветки. Ерохин испугался, что она опять попытается выклевать ему глаза, и оглянулся на неё. Птица исчезла. Когда Ерохин обернулся к костру, прямо перед собой увидел лицо Алелекэ, нависшее над пламенем. Шаман сдул с ладони порошок, и Ерохин погрузился во тьму.
***
В темноте перед лицом Ерохина зависла пустельга. Она быстро махала крыльями, чтобы оставаться на одном месте. Юноша испуганно закрылся от неё, но птица не напала, и продолжила висеть в воздухе, словно чего-то ожидая.
- Куда мне идти? - Спросил Ерохин и вздрогнул. Здесь он мог говорить! Мысли в этом месте громче выстрела танка.
Ерохин не чувствовал дуновения воздуха от крыльев пустельги, не слышал ни единого звука и как будто парил в абсолютном нигде. Темнота, тишина и рыжая птица. Но она никуда не вела рядового, просто висела в воздухе, слегка покачиваясь.
- Так что мне делать?
Пустельга пролетела маленькую мёртвую петлю и снова зависла в ожидании.
- Чёртова птица, - машинально буркнул Ерохин.
Пустельга рыжей молнией бросилась к его глазам, он даже зажмуриться не успел. Но птица остановила когти на таком малом расстоянии от зрачка, что волосок не протиснется. И отлетела обратно.
- Да что я тебе сделал?! - Закричал Ерохин в отчаянии.
Вспомнил слова Алелекэ. «Она — мой энен. И я её чем-то обидел...» - Подумал Ерохин.
Он набрал полную грудь воздуха, чтобы выпалить все слова прощения разом, и… выдохнул. Оказалось, это не так просто. Из-за пустельги он чуть не утонул в болоте, разбил голову - ссадина до сих пор болела. И непонятно за что! Чем он её обидел? Если это его энен, то почему так ужасно к нему относится? Остаётся надеяться, что позже он найдёт ответ. А пока…
- Я… прошу прощения, если обидел тебя. Признаюсь, я не ведаю в чём моя вина. Но обещаю, что узнаю и обязательно заглажу её.
Птицу висела в воздухе и внимательно разглядывала его лицо. Как будто пыталась узнать врёт он или нет. Видимо удовлетворённая результатом полетела вперёд. Ерохин замешкался всего на секунду, но её хватило, чтобы птица превратилась в рыжую точку, и бросился за ней.
***
Ерохин бесплотной тенью бродил между палаток. Лагерь казался пустым, но повсюду горели факелы. Особенно много их стояло в центре. Там же собрались все люди. Ерохин чувствовал опасность, но если оставить всё как есть, то станет ещё опаснее. Он не мог понять, откуда это странное ощущение, но его правдивость не вызывала сомнений. Ерохин пошёл туда, куда ему меньше всего хотелось.
Он узнал ритуальную поляну, хоть это было непросто. Вокруг неё горели факелы, повсюду стояло странное, незнакомое ему оборудование. На камне лежал распятый человек и истекал кровью. Весь лагерь собрался на этой поляне. В её центр смотрела сотня солдатских ружей. Около распятого стоял патефон и громко произносил слова мёртвого языка.