Помимо двух этих сложных комплексов в кабинете находилось не так много вещей – два компактных стола, четыре стула, две тумбочки и один узкий, придвинутый к стене шкаф. К тому же почти все предметы, включая стены, пол и одежду медработниц, были молочно-белого цвета. Ну а потолок представлял собой зеркальное полотно, состоящее из небольших квадратных сегментов, так что, лёжа в своём кресле лицом кверху, пациент легко мог наблюдать за тем, что происходит вокруг него.
Больше всего героя удивило, что в кабинете было только две врачихи. Видимо, они как-то справлялись со своими обязанностями самостоятельно, без помощи медсестёр. Правда, прямо напротив двери, в которую вошёл Олег, располагалась ещё одна, точно такая же. Причём эта вторая дверь была слегка приоткрыта. Поэтому молодой человек предположил, что медсёстры просто временно отлучились куда-то.
– Здравствуйте! Вы Олег Игоревич Головин? – поинтересовалась дама в белом, стоявшая слева.
– Да.
– Хорошо. Значит, вы мой пациент. Прежде чем мы приступим, вам следует дать письменное согласие на лечение. Распишитесь вот здесь и здесь, где галочки. В двух местах. – Она протянула парню ручку и белый лист, на котором мелким шрифтом был напечатан какой-то неразборчивый текст.
Олег взял документ и с минуту вглядывался в него, пытаясь хоть что-нибудь прочесть. Потом махнул рукой, положил лист на стол и поставил свои подписи.
– Отлично! – довольно произнесла врачиха, забирая бумагу. – Можете сложить вещи вон там. – Она рукой указала на стул. – А затем располагайтесь в кресле.
Дама села за стол, открыла толстый журнал и начала что-то записывать в него. Герой тем временем положил на стул свою барсетку и подошёл к стоматологической установке. Постоял возле аппарата какое-то время, внимательно изучая его глазами и пытаясь представить, как эта система работает. Затем, следуя указанию докторши, забрался в кресло.
– На что жалуетесь? Кариес?
– Нет. У меня двух зубов нет… Вернее, от них ничего почти не осталось.
– Понятно. Хотите новенькие.
– Ну, само собой…
– Хорошо. Будут у вас новенькие зубки, Олег Игоревич. Можете даже не сомневаться. – Дописав, она захлопнула журнал, после чего скрыла лицо белой медицинской маской, достала из столешницы пару новеньких резиновых белых перчаток и неспешно одела их.
Олег перевёл взгляд на противоположную половину комнаты. Там, с небольшим опозданием, происходило всё то же самое. Правда, вторая дама в белом халате была не столь многословна. Как, впрочем, и студент. На все вопросы он отвечал невнятным бормотанием и кивком головы. Подписи поставил сразу.
– А теперь, Олег Игоревич, пожалуйста, следуйте моим указаниям, – неожиданно прозвучало у самого уха героя. – Выпрямите ноги. Приблизьте их друг к другу, до касания. Вот так, правильно… Положите руки на подлокотники, ладонями вниз...
Лишённый каких бы то ни было эмоций, абсолютно спокойный голос женщины будто оказывал лёгкое гипнотическое воздействие. Олег почувствовал, как сладкая истома растекается по телу. Веки его набухли, потяжелели. Все посторонние мысли и недавно терзавшие разум опасения улетучились.
– ... а голову откиньте назад. Очень хорошо... Оставайтесь в таком положении, не шевелитесь, – закончила врачиха, после чего обратилась к напарнице: – Ну что, Таня. Мой готов. Приступаем?
– Ага...
Женщины одновременно нажали на какие-то кнопки. Удивлённый такой синхронностью герой вышел из охватившего его оцепенения и попробовал чуть приподнять голову. Но в то же самое мгновение что-то щёлкнуло и десятки стальных обручей выскользнули из кресла, плотно обхватив руки, ноги и туловище, полностью сковав движения пациента.
Вслед за этим начал оживать загадочный аппарат. Огоньки на его панелях бешено замигали. Из жерла прибора донеслись жужжащие и скрежещущие звуки. Выглядывающие наружу механизмы пришли в движение. Они словно разминались перед тем, как приступить к большой работе.
– Внимание! Запущен процесс подготовки к операции! – произнёс неживой, металлический голос робота.
Олег, в ужасе, предпринял попытку вырваться из плена. Задрыгал изо всех сил конечностями. Тщетно. Кричать тоже не получалось. Широкая толстая полоска, сделанная из какого-то тягучего и вместе с тем очень упругого материала, перекрыла рот и так плотно придавила голову к креслу, что невозможно было даже слегка пошевелить челюстью. Лишь глухое мычание вырывалось наружу.