Мгновение — и ответ пришел. Отвернувшись от съемочной площадки, я глубоко задышала, снимая остатки недавнего напряжения. Только что я заминусовала количество подозреваемых, и теперь нам необходимо было проверить лишь восьмерых из них.
«Неплохо движемся», — фраза неожиданно зазвучала в моем сознании голосом Клима, и я невольно вздрогнула. Его не было рядом, я знала это, но не удержалась от соблазна и резко обернулась. Никого.
Мое самочувствие быстро наладилось, а потому я обратила внимание на съемки, пока и не думавшие завершаться. Как назло, пошли эпизоды с телесным двойником, в груди которого игриво поблескивал неизвестный мне аркан. И я наконец сдалась.
В ладони оказался телефон, и, открыв графический редактор, я принялась зарисовывать пальцем изображение. Я так увлеклась процессом, что не заметила, когда случился переход от простого наброска из линий к наполнению цветом и объемом. Встряхнув головой, я сравнила дисплей с картой юноши и, оставшись более чем довольна результатом, поднялась с места. На сегодня хватит.
Наушники вернулись на голову, я включила один из лично собранных плейлистов и направилась назад к родному району по тому же пути, по которому сюда добиралась. Отрешаясь от роя мыслей, жужжавшим прямо в подкорке мозга, я желала лишь одного: домашнего покоя. И кто бы мог подумать, что именно на его границе я получу сообщение с извинениями от неизвестного номера.
— Поразительно, — только и вырвалось из моей гортани, а я перечитывала текст по втором кругу уже будучи в лифте. — Глазам своим не верю…
Ошарашенная я вошла в квартиру, не сразу заметив некоторые преображения в гостиной. Сначала в мастерскую отправился пакет с фурнитурой, а уж потом я бросила свое бренное тело на диван и устало накрыла предплечьем веки. Не позволяя развиться сенсорному перегрузу сильнее легкого раздражения под кожей, я мягко уводила себя в безопасную зону, которая обняла меня благостной приятной дремой. Наверно, были даже какие-то сны, но я не вспомнила ни один после пробуждения. Скорее всего это было даже к лучшему.
В голове звенела пустота, от которой хотелось громко закричать, разрывая в клочья отравляющее безмолвие. Впервые я так остро ощущала отсутствие Клима. Впервые я не знала, как дождаться его возвращения, чтобы поделиться радостными новостями. И впервые я жалела, что у нас не было никакого удобного средства связи.
Недоделанных заказов для ателье у меня оставалось совсем немного, однако свою долю внимания они требовали. Может, конечно, и не очень срочного, тем не менее это был великолепный способ не дать себе заскучать и чудесным образом скрасить длительное ожидание. Я уже собралась укрыться в ворохе ткани и нитей, как вдруг заметила под окном странную конструкцию. Некие выпирающие предметы, причем разных габаритов, надежно закрылись белой простыней, а к ней оказался налеплен ярко-розовый квадратный стикер. Осторожно приблизившись, я прочитала ровные черные буквы: «Призрачная собственность, не трогать своей телесностью».
Смех вышел коротким и рассыпчатым. Отступив, я еще раз обвела пристальным взглядом неопознанную кучу, ничего не смогла там рассмотреть или вообразить и, бросив гиблое дело, написала ответную записочку Климу на обычном листе бумаге с указанием, где меня искать в случае его возвращения.
Переодевшись и убрав волосы в любимую гульку, я разложила на раскройном столе изделия, нуждавшихся в моей руке. Где-то просилось лишь пришить ряд пуговиц, где-то подогнать под фигуру, а где-то накрахмалить воротники и манжеты. Мне нравилось разносторонность швейного дела, оно никогда не давало заскучать или застыть в статичной форме. Вылепливая себя из глины самостоятельно, я гордилась тем, что у меня получалось. Каждый раз чуточку новая Анелия, которую интересно было узнавать заново.
Подходящего цвета нитка скользнула в ушко иглы, пальцы деликатно удерживали ткань, и пуговицы стали укладываться ровной вереницей. Я не засекала время, однако, когда все изделия приобрели свой полностью законченный вид, сквозь дверь вежливо просунулась голова юноши.