— Понимаю. Лучше быть начеку. И когда наш день икс?
— В середине мая.
— А дресс-код? — по-деловому уточнила я, мысленно прикидывая какие материалы мне могли бы понадобиться в скором времени.
— С ним чуть позже разберемся. Хорошо?
Я махнула рукой и серьезно настроилась впитывать информацию. Сидя на полу и почти соприкасаясь коленями, мы смотрели на слегка рябившую еле уловимыми помехами презентацию.
Краткие сведения молниеносно укладывались в голове, а новые лица после длительного изучения становились знакомыми и чуть ли не родными. Беззлобно пошучивая, Клим сделал процесс заучивания не таким скучным и натужным. Мне даже захотелось пройтись по слайдам еще раз и проверить свои знания, но виски стремительно обдало сначала жаром, а потом лютым холодом. К горлу подкатила тошнота, я торопливо зажала рот ладонью и, пошатываясь, направилась в туалет. Я еле успела рухнуть на колени, как меня вывернуло наизнанку прямо в недра унитаза.
Мое тело словно превратилось в единый пульсирующий болью комок, а звуки вокруг исчезли за какой-то очень далекой завесой. Гортань драло изнутри невидимыми когтями, и мучительный ободок сжимал голову, намереваясь превратить ее в неузнаваемое месиво. Здесь правило бессилие, и я ничего не могла с этим поделать. Только со стоическим терпением ожидать благостного облегчения и молить, чтобы оно наступило как можно скорее.
Шум в ушах перекрывал не только звуки рвоты, но и все окружающее меня, поэтому я не слышала ни слова из уст Клима. Лишь единожды мне хватило энергии ненадолго скоситься в его сторону, и тогда я увидела, насколько сильно он побледнел, впервые напоминая истинного духа из готических романов.
Желудок опустел, спазмы прекратились, и я обессиленно рухнула на пол. Уткнувшись носом в сгиб локтя, я заново училась размеренно дышать. Вдох, выдох, вдох, выдох. Вдох, выдох. Слух возвращался постепенно, и, будто сквозь толщу воды, до меня донеслась речь Клима:
— Я даже и не догадывался, что настолько ужасен в презентациях. Прямо тошнотворно ужасен.
— Отличный каламбур, — перекатившись на спину, я хрипло рассмеялась. — Выше всяких похвал.
Молниеносно он склонился надо мной, и я рефлекторно коснулась пальцами губ, проверяя не осталась ли на них липкая и дурно пахнущая рвота. На мое счастье было чисто.
— С тобой ведь такое случается не каждый день?
— Нет.
— И это не было отравлением?
— И снова нет.
— Тогда… — юноша силился подобрать слова, но я избавила его от мучения и озвучила все сама:
— Меня измотали призрачные образы. Их оказалось чересчур много для столь чувствительного разума, как мой, — я попыталась успокаивающе улыбнуться, только вышла у меня неприятная гримаса. Даже не видя ее, я ощущала ее как лезвие ножа. — Все-таки у моих способностей есть пределы. Они, к сожалению, не безграничны... и я не хотела тебя пугать. Извини.
Он протестующе замахал руками, а затем резко застыл подобно мраморной статуе, словно боясь вызвать резкими движениями новый приступ.
— Вот точно уж не тебе следует просить прощения. Я дико облажался, и мне очень жаль, что тебе пришлось вытерпеть такое. Обещаю, думать больше и тщательнее, — Клим говорил разборчиво и медленно, чтобы я успевала осознавать каждое произнесенное им слово. Его зеленые глаза стали маяками в этом нахлынувшем шторме. Они крепко и в то же время бережно держали меня, не давая утонуть. — И сейчас если разрешишь, я подправлю твое состояние. Анелия, можно?
Вместо ответа я только моргнула. Сил и так осталось мало, а говорить казалось напрасной тратой таявших на глазах сил. Юноша еле заметно кивнул и приступил к мягкому исцелению. Он творил свое дело молчаливо и сосредоточенно, и вскоре я погрузилась в расслабляющее забытье.
Глава IX
Очнуться к полудню мыслилось разумно, но вот очутиться при этом в своей постели ощущалось странным. Как бы я не силилась припомнить детали вчерашнего вечера, в моей памяти зияла черное отверстие, как от пулевого ранения. Хотя немудрено, что я ощущала себя сбитой с толку после того, как мой желудок взбунтовался и исторг из себя все, что успел накопить за тот злополучный день. Особенно обидно было за жевательный мармелад.
В квартире я оказалась одна, а от просмотра досье лицедеев абсолютно не осталось ни следа. Теперь все хранилось только в моем сознании, которое на удивление радовало ясностью и четкостью. Как и то, что вечером мне предстояло одно важное событие: встретить маму в аэропорту.