И это не проделки невыспавшегося сознания и далеко не плод воображения, это моя особенность, с которой я живу с самого детства, сколько себя помню. Магии здесь совершенно нет, зато есть прелюбопытный нейрологический феномен, названный синестезией. Единство чувств.
Одаренные ею люди — редкое явление, однако довольно примечательное. Их мозг иначе воспринимает окружающий мир и по каким-то причинам смешивает данные от разных сенсорных систем. Так одни способны видеть ароматы, для других слова имеют свой определенный цвет или же звуки передают тактильные ощущения, а бывает и так, что от музыки на языке расцветает четкий вкус.
Со мной несколько иначе. В грудной клетке я различаю карту таро, которая, если ее интерпретировать, расскажет о человеке. Будет ли это проекцией эмоционального или физического состояния — неважно. Мне открыто то, что недоступно другим. Подвластен сам смысл визуальных образов, помещенных в незримый для всех прямоугольник. Оттого зная, что перевернутый мост указывает на истощение, ведущее в пропасть, я кинулась за бутербродами. Подходящий контейнер отыскался в нижнем ящике, который через пару мгновений набился под завязку. В термокружку я залила горячей воды и, прихватив, квадратный пакетик зеленого чая, вернулась в прихожую.
— Ну, я все, Анель. Что ты там хотела?
Гриша уперся плечом в дверной проем, напряженно прикрыв глаза. Он словно отсчитывал невидимые секунды, которые своим неумолимым ходом причиняли ему почти физическую боль.
— Да так. Ничего особенного. Хочу сделать вклад в будущее, — на этих словах я подошла ближе и шумно выдохнула. — Вот держи.
Парень резко выпрямился и, когда увидел предметы в моих руках, неожиданно стушевался. Потирая затылок, он тихо спросил:
— Неужели, это все мне?
— Да, тебе. И только попробуй забыть про еду, я лично открою на тебя охоту.
— Звучит очень устрашающе.
Я кровожадно оскалилась.
— Бойся и ешь, раз иначе не можешь.
— Метод, конечно, суровый, но надежный, — сунув под мышку термокружку, он открыл контейнер и для моего успокоения съел один из бутербродов. — Офигеть! Очень вкусно! Избалуешь меня и буду каждый раз требовать свою добычу.
— Да, пожалуйста, тебе переедание вряд ли грозит. С твоей-то работой.
— Главное, на взвешивания меня не загоняй. Мое хрупкое эго не переживет лишних килограммов.
— А тебе на пользу будет, — склонив голову, я прикинула по худощавой фигуре парня. — Шесть-семь можешь смело набирать. Говорю тебе, как эксперт в человеческих пропорциях.
— Спасибо большое. Говорю, как благодарный и вечно недоедающий курьер.
Мы скупо попрощались, ведь оба прекрасно осознавали, что вновь скоро увидимся. Ателье пользовалось устойчивым спросом, и без заказов меня не оставляли. Чему моя швейная душа неподдельно радовалась.
Однако ныне в моем сознании свербело неприятное фоновое раздражение, которое, если позволить ему мной завладеть, лишило бы не только ментальных, но и физических сил. И тогда автоматически победа отошла бы клиентке-скандалистке, а этого допустить я никак не могла.
Облачившись в простую и удобную спортивную форму и запрыгнув в серые кроссовки, я покинула квартиру в надежде проветрить голову и избавиться от лишних мыслей, разъедающих покой.
Целью стал парк: моя личная отдушина. Дойти до него пешком не составляло большого труда, но я раз за разом выбирала легкую пробежку. Можно сказать, это превратилось в неброскую традицию, единственную задержавшуюся в моем творческом хаосе.
Огромные красные наушники отгораживали меня от городского шума, и под любимую музыку я легкостью достигла южного входа. Он привлекал своей немноголюдностью и неизменным стражем на посту. Бело-рыжий пес явно не был дворнягой, на это прозрачно намекал ошейник с медальоном. Приветствие ограничилось кивком, ведь рук он не любил, а его самостоятельность я уважала. Он же чинно отошел в сторону, будто дозволяя войти в природную обитель. Благодарность слетела с моих губ раньше, чем я сделала хоть шаг. Усмехнувшись, я вышла на любимую тропу, сменила музыку и помчалась вперед, не забывая при этом внимательно смотреть под ноги.
Правда, это не спасло от падения. На низком деревянном мостике без перил меня нагнал обожатель электросамокатов и глупых виражей. И если против первого я ничего не имела, то от второго мне прилично досталось. Звучно шлепнувшись в небольшой ручеек, я ушибла один локоть, а кожу об камни содрала уже на другой руке.