Услышав странную возню на кухне, я нахмурилась и переглянулась с мамой. Не сговариваясь мы прямо в обуви выскочили из прихожей и обнаружили Сережу, который хозяйничал у плиты, словно у себя дома. Я же на всякий случай еще покрутила головой, но никаких призрачных гостей не нашла.
— Ну, что за красота! Мужчина, встречающий ужином. Такой язык любви мне по душе. Надо почаще вас бросать, — весело заявила она и, отобрав у меня чемодан, убежала в мою спальню.
— Приводить в исполнение угрозу можно и не прямо сейчас. Чуть-чуть повременить было бы очень здорово! — крикнула вслед я, а затем обернулась к брату. — Хитрец. Разыграть карту трудоголизма — это весьма неплохо.
Он, закатав рукава, махнул головой на шкафчик с посудой. И без уточнений я все поняла.
— А что поделать. Хочешь организовать сюрприз, умей и актера внутреннего подключать.
— Знаю я одного такого с прозвищем Щелкунчик, и вот он…
Вернулась мама, и завершить мысль я не успела. Она хитро держала руки за спиной, а мы с Сережей застыли каждый на своем месте. Он с бутылкой вина и штопором, а я со стопкой тарелок.
— Уж не думали ли, что я вас без сувениров оставлю? Держите. Можете открыть потом, спешить ведь нам некуда.
Освободив руки, я приняла обе коробки, аккуратно завернутые в узорчатую бумагу, и отнесла их на диван. Невольно мой взгляд коснулся места под окном, однако так ничего и не материализовалось.
— Хоть бы крохотную записку оставил. Я же волнуюсь… — буркнула себе под нос и вернулась к семье.
На столе уже красовался праздничный ужин: на плоских тарелках обнаружилась паста с крупными креветками, в бокалах алело полусухое вино, а в центре оказалось отдельное блюдо с бархатистым тирамису. От вида такой гастрономической красота, мне впервые за сегодня захотелось поесть.
Сделав по глотку вина, мы приступили к еде. Неспешно переговариваясь, каждый из нас смаковал разнообразные ноты вкуса и насыщался не только физически, но и морально.
Мне было так хорошо и спокойно и, расслабившись, я запустила ладонь в светлые волосы, тихонько цедя остатки красной жидкости. Я почти выпала из разговора, но вдруг один из вопросов мамы острым крючком вырвал меня из медитативного состояния.
— Сереж, как там Лина?
Напряжение упало на плечи подобно тяжеленному дорожному плащу. Сколько бы времени не прошло, эта тема давалась мне с трудом.
— Я навещал маму на выходных. Все, как всегда, то есть никак. Стабильное отсутствие любых перемен. Что хороших, что плохих, — он наколол последнюю креветку и отправил ее в рот. — Сидит в палате и ни на что не реагирует.
— Вот же, — мама провела ладонью по лицу, снимая неприятные горькие чувства. — Ей я тоже подарочек привезла. Возможно, хоть дух океана удастся взбодрить Лину.
Все рефлекторно кивнули, однако без особой надежды, потому что мы знали: чудеса редко случаются.
* * *
На утро Сережа ушел на работу, мама осталась. Ее присутствие грело мне душу, а дополнительная пара рук помогла быстрее справиться с упаковкой всех заказов «Анель». Она же выручила меня с Гришей: открыла ему и передала все коробки, не дав и за порог ступить.
— Пусть разберется, как не смешивать личную жизнь и работу. Если та безумная посмеет еще раз сюда заявиться, то на нее наору уже я.
— Тогда она попрощается с барабанными перепонками, — смеясь, поделилась я. — Ты в курсе, у тебя очень мощный голос, мам.
— Естественно, и применяю его как орудие, — она озорно задвигала бровями. — Сильные стороны надо знать и уметь использовать. Ты, например, можешь сделать из нее подушечку для иголок.
Прыснув в кулак, я нацепила на себя маску серьезности, но она трещала буквально по швам.
— Так не профессионально.
— Это еще почему? Я же не предложила отрабатывать на ней строчки, — невинно хлопала глазами она, пока я грозила ей пальцем.
И пусть я замечательно проводила день с мамой, отсутствие Клима тревожило меня все сильнее и сильнее. Мозг генерировал разнообразные версии, которые отдавали безумием и абсурдом. И будто сжалившись надо мной, к вечеру на пустующем манекене оказался стикер со знакомым почерком.