Я шумно выдохнула, будто ставя невидимую точку в собственной речи, и сцепила пальцы в замок.
— Обещаю, не нарушать твоего уединения и не приводить потусторонних «друзей», если я их вообще когда-нибудь встречу. Однако, боюсь, просто уйти я не могу.
Я чуть склонила голову и, сощурившись, крепче всмотрелась в незнакомца. Место карты пустовало, и как я не пыталась различить в ней даже малейшие штрихи, не было ничего. Я могла бы пялиться так и дальше, хоть до рези в глазах, но решила, что как хозяйка должна проявить капельку уважения. Пусть гость и незваный, у него достаточно весомая причина. Бросив эти размышления, я отвела взгляд.
— Поясни, в каком смысле «не могу».
— В самом практичном. Кроме тебя меня никто не видит и не слышит. Если я покину эту квартиру, то утрачу единственный шанс разобраться в случившемся и вернуться в свое тело.
— Хочешь сказать, ты живой?
Видимо, изумление слишком явно проступило на моем лице, отчего юноша беззлобно усмехнулся и спустил ноги с подоконника.
— Жаль тебя расстраивать. Да, я пока не мертвец. Хотя дедлайн, с которым я вынужден считаться, имеется.
— Смешной каламбур.
— Только для ценителей.
Голова уже начинала опухать и совсем не от похмелья.
— Мне необходима пауза. Я просто чай заварю, и мы возобновим наш разговор.
— И сыра подрежь себе на завтрак. Лишним не будет.
Я остановилась у боковины книжного шкафа и, нахмурившись, выглянула из-за плеча:
— Откуда ты… погоди. Ты все это время был здесь? Почему же ты не дал о себе знать?
— Решил не мешать твоим планам на вечер. И мне показалось, что тебе очень сильно требовался отдых и… уединение.
— Надо же, какой вежливый взломщик.
— Фактически я ничего не взламывал, лишь воспользовался своим временным преимуществом.
Многозначительно хмыкнув, я ушла на кухню.
Пока я заваривала чай и нарезала на скорую руку бутерброды, я размышляла. Чтобы делать выводы, у меня не хватало информации. А чтобы прогнать духа, я оказалась слишком совестливой и чуточку любопытной.
По возвращению я увидела, что юноша не сдвинулся с места, сохраняя между нами почтительное расстояние. И если в начале выбранная тактика была вполне разумной, то сейчас мне хотелось держать своего гостя ближе. О чем я ему и сообщила мгновение спустя.
Он бегло осмотрел половину комнаты — в ней был только диван, маленький журнальный столик и высокий торшер — и затем деликатно спросил:
— И где мне лучше всего расположиться?
— Давай сюда, — я хлопнула по обивке рядом с собой. — Вряд ли ты меня потеснишь.
Незнакомец быстро кивнул, однако умышленно сел на противоположную сторону, чтобы даже по случайности меня не задеть.
— Приятного аппетита.
— Спасибо, — проглотив бутерброд, ответила я и аккуратно пригубила еще горячий чай. — Так говоришь, ты вполне себе живой?
— Да. Хотя по мне, наверно, и не скажешь. — Он поднял ладонь к свету, изучая ее с некой нечитаемой эмоцией. — Надо же. Я совсем не тускнею. Остался ровно таким, каким был. Неудивительно, что я не сразу пон… — он смолк и медленно опустил подбородок на грудь.
Его молчание совпало с моим голодом, который требовал к себе гораздо больше внимания, чем призрак с экзистенциальным кризисом.
С завтраком было покончено, однако заскучать мне не позволили.
— Итак. Раз вся наша встреча напоминает перевертыш, то самое время наконец-то представиться. Клим.
— Анелия. Правда, сомнительно, что ты не знаешь моего имени.
Выпад он заметил и вполголоса сказал:
— Доверие — вещь тонкая. И я не собираюсь выбивать его долотом, слишком велик риск все сломать и без права на ошибку. Я не стану ни умолять, ни запугивать, ни отрицать твою свободу отказаться.
— И зря. Отличные методы убеждения. А главное, действенные.
Вместо ответа он закрыл глаза и сложил руки на груди. Мне очень хотелось узнать, что он чувствует в этот момент, а потому я метнула быстрый взгляд в солнечное сплетение. Ни единой подсказки. Даже самой крохотной.