Несколько успокаивающих вдохов — и я спустилась к такси, которое недавно подъехало. Билет на спектакль я специально держала в кошельке, чтобы не смять его в пальцах по дороге в театр. Водитель, заметив мою бледность, добродушно предложил шоколадку, и я с удовольствием ее проглотила. Эндорфины незамедлительно подействовали, а сердцебиение перестало буйствовать и стучать в висках, будто в неустанной погоне.
Оставив таксисту щедрые чаевые и пожелав ему хорошего дня, я выскочила из машины и поспешила к главному входу. На ступенях расположился Клим, и его внешний вид выглядел очень похоже на тот, в котором я встретила призрака в первый раз. Начало и конец ждали нас за дверями, и мы храбро ступили за порог бок о бок.
— Я осмотрел декорации. Ничего сверхъестественного, поэтому, думаю, можно не спешить в зал. Радихин в гримерке, но туда вряд ли пустят, да и пока особо предъявить ему нечего. Так что присаживаемся вон в том уголке, и ждем явление контролера.
Еле заметно кивнув, я так и поступила. В фойе медленно собирались люди, и их обсуждения нового авторского спектакля поражали своими обстоятельностью и эмоциональностью. Я даже увлеклась беседой двух мужчин, один из которых лично знал автора, и все же молниеносно опомнилась, когда в зал начали пускать зрителей.
Билет выпал из кошелька в ладошку, и неторопливым шагом я продвигалась в длинной очереди, завивающейся у гардероба. Ближайший ряд от сцены и первое место, привлекавшее своим непосредственным соседством с кулисами. Голый расчет, однако увидеть справа от себя Ткача, то есть Святослава Николаевича, я абсолютно не ожидала. Его присутствие оказывало странный эффект: одновременно воодушевляющий и напрягающий.
Я посмотрела на циферблат. Оставалось пять минут до начала спектакля, и легкое движение секундной стрелки было внутри меня настоящим набатом. Никогда еще мое волнение не приобретало столь материальное воплощение, однако я боролась с ним и не позволяла отобрать бразды управления разумом. Паники допустить я не могла. Лишь когда дело подойдет к завершению, тогда можно будет хоть до хрипоты кричать, а пока необходимо крепко не отпускать контроль над собой.
Не удержавшись, я скосила глаза на таинственное место в двенадцатом ряду и увидела там Прошу. Еле уловимый образ улыбки бессознательно заиграли на лице, а на душе поселилось и укрепилось корнями теплое облегчение. Клим начал собирать ту семью, которую по-настоящему заслуживал.
В отличие от меня, младший Виленский нисколечко не тревожился и сидел с радостным предвкушением. Для него это была первая демонстрация актерского мастерства брата. Если так посудить, весьма знаменательный день, который весьма не хотелось омрачать бездыханным телом.
Человеческий гомон стих, лишнее освещение по бокам убрали, и красный занавес наконец-то раскрылся, обнажая эпизоды жизни главного героя.
Я с трудом успевала наслаждаться игрой актеров и сюжетом произведения, ведь не спускала глаз с Клима или Леонида, поочередно, а иногда и вместе, выходивших на сцену. Цепко следя за происходящим, я отмечала любые детали и нюансы, однако все было не то и не о том. Порывисто наклонившись сильнее к подмосткам, я словила на себе довольный взгляд Святослава Николаевича. В нем я распознала гордость за своего подопечного, который играл не просто хорошо или одаренно. Он будто бы был одержимым, как если бы лично впустил в себя персонажа, настоящего и живого.
Призрак сидел рядом со мной в напряженной и вместе с тем выжидающей позе. Он смотрел иначе, чем я. Резко, остро, вскрывая нутро из всего, что ему попадалось в поле зрения. Клим не искал подсказки, он выуживал сразу ответ. И все же нам пока не посчастливилось.
Актеры и декорации сменялись. Воображаемый мир работал по своим правилам, и ничего не говорило о том, что перед антрактом юноша расстанется с телом. Даже еле ощутимого флера не ощущалось.
Сцепив пальцы в замок, я тихо выдохнула. Наступил тот самый эпизод, в котором все должно было случиться. Тьма завладела сценой, и лишь стоявшая по центру деревянная рама с плотной занавеской вместо двери внезапно подсветилась одиноким софитом.
Монолог телесного двойника блуждал вокруг, будто он находился среди зрителей, непосредственно в зале. Но то чувство было обманчиво, ведь он сидел на полу с микрофоном в самой мрачной части площадки. Я умудрилась разглядеть его узнаваемый силуэт, и то потому, что знала, куда смотреть благодаря Климу.