— И ничего не лишился, — проницательно заметила я.
— А мне кажется, он не до конца вошел в силу, — подал голос Клим, поглядывая то на меня, то на Радихина. — Не хочу проверять, сколько времени у на еще есть в запасе, однако точно могу сказать, это не конец. Проша, кстати, здорово обратил внимание на одну деталь. Сердце телесного двойника все еще бьется. Слабо, но и этого нам достаточно, чтобы побороться.
— Думай же ты, черт тебя побери! — Я нервно принялась ходить взад-вперед, однако то, что в гримерку до сих пор никто не ворвался, меня самую толику воодушевляло. — Любой вариант предложи. Мы не можем вот так сдаться и попытаться.
Леонид беспомощно развел руками, а я схватилась за голову. Она буквально грозила расколоться как орех пополам от столь обстоятельных размышлений, ведущих в никуда. От отчаяния взвыв, я пнула от души пуфик неподалеку. Носик кроссовок внезапно прошел насквозь и вышел с другой стороны. Меня озарило светом воображаемой лапочки, и, оказавшись ураганом рядом с лицедеем, я рухнула на пол к нему.
— Быстро расскажи, что и в каком порядке ты делал ради таланта. Не упускай ни одной детали. Обещаю, тебе зачтется столь доброе дело и вернется сторицей.
— Нет, молю, только не дари ему скидку в своем ателье.
Весело хохотнув, я ощутила вновь привкус жизни. Кроме спешки появился необузданный азарт, а руки зачесались от ожидания своего звездного часа. Я буравила взглядом Радихина, пока он окончательно не сдался.
— Жуткая девушка, ну, хоть тут Климу не повезло, — устало сказал он, прикрываясь за щитом сарказма уже не по нужде, а по привычке. — Сначала проход сквозь занавеску, звякнуть колокольчиком, и затем завершающий штрих — отрезание лоскута.
— Очень надеюсь, он у тебя с собой.
Во мне поднималась невиданная одержимость, однако разбираться с этим и рефлексировать на тему было некогда. Когда мне с легкостью вручили небольшой золотистый колокольчик с деревянной ручкой, я сунула его в карман кардигана. А через мгновение я чуть ли не с головой утонула во внутренностях своей сумочки.
— Не объяснишь? — почти уткнувшись подбородком в мое плечо, спросил призрак, чувствуя себя почти лишним. — Мне есть место в твоем плане?
— Конечно! — резко ответила я, чем сильно напугала Леонида. — У тебя главная роль, Клим. Смотри. Чтобы отменить недоритуал и избавиться от его дальнейших неприятных последствий, нужно совершить озвученные Леонидом основные действия в обратном порядке. Именно поэтому...
— А ты всегда с собой носишь в сумочке швейный набор? Ну, вот как раз на такие случаи.
Я старалась чересчур широко не улыбаться и не реагировать на комментарии духа. Сунув в иглу нитку и отыскав неровный край, я взялась за пришивание смятого лоскута.
— Мне нужно починить занавеску. Если я правильно соображаю, то именно этот кусочек не позволил тебе сразу вернуться в тело, как только тебя из него выбило.
Пусть я много говорила, это не мешало мне искусно и молниеносно работать толстой иглой. Отточенными движениями я ровно сшила части и, встряхнув полотно, убедилась в его прочности и надежности.
— Не подведет.
— Я тоже, — внезапно в приоткрытой двери показалась радостное личико Проши, а сам он улыбался от уха до уха. — В зале возникли непредвиденные проблемы со светом, так что спектакль очень удачно задерживается.
Его хитрое подмигивание вынудило меня немедленно вскочить с места, и кивком головы подозвать к себе. Быстро разъяснив порядок действий, я с сообщником приготовилась сделать финальный рывок и отвести телесного двойника обратно в треугольный короб, однако нас остановил Клим, точнее меня.
— Пока еще есть немного времени... В общем, я хочу кое-что сказать Леониду. Побудешь моим временным транслятором, Нел?
И с небольшим отставанием, буквально в одно слово, я передала наполненную утомленностью искреннюю речь призрака, лицо которого не дрогнуло и осталось беспристрастным, будто застывшая гипсовая маска.
— Талант? Одаренность? Не было у меня ничего готового на блюдечке. Я поступал, как все. Учился, не филоня и не покупая себе зачеты или сессию. Не пропускал важного, отстаивал себя и свой стиль у преподавателей. Трудился столько, сколько позволяли часы в сутках. Жертвуя сном или приемом пищи — неважно. Я шел за своей мечтой и доказывал не только себе, а всем вокруг, что чего-то да стою. Знаешь, Леонид, когда в грудной клетке находят талант, двери успеха не открываются автоматически. Нет. Вовсе нет. Наоборот, от тебя начинают требовать больше, чем от других с безумно раздражающей отмашкой, ведь ты же можешь больше других. И чтобы не вылететь, ты должен выкладываться снова и снова на полную, не щадя себя. Стоит раз пасануть и все. Орел одаренности сойдет, а коршуны слетятся на твое поражение, желая тяпнуть кусочек плоти проигравшего и много о себе возомнившего недоучку. Талант не освобождает от репетиций, зубрежки текста и оттачивания движений. — Сделав небольшую паузу, я жадно хватанула ртом воздух. — Ты думал, это легкий путь. Нисколько. Он такой же извилистый и трудный, как твой. Единственное, что дарит одаренность — одержимость. Именно она не позволяет тебе бросить дело, ставшее больше, чем жизнь. Без которого ты чувствуешь себя неполноценным. Полой оболочкой. Так что подумай на досуге, Леонид, а не ошибся ли ты. Может быть, актерство не твое, и ты лишь мучил себя все это время.