Облегчение, отразившееся в чертах его лица, сжало мое сердце в тисках, а через мгновение отпустило, когда теплые крепкие руки обвили меня и прижали к разгоряченному телу. С непередаваемой тоской я вжалась в его плечо и жадно втягивала живой аромат юноши, в котором я распознала нотки полюбившейся мне грозы.
Объятие, соединившее все: прошлое, настоящее и будущее. И в этот миг Клим нежно зашептал мне на ухо, вызывая мурашки на шее:
— Я помню тебя и никогда не забуду.
Смеясь, я заглянула в его расширенные зрачки и произнесла:
— Звучит, достаточно угрожающе, но я не против, если ты будешь рядом со мной. Не как призрак, а как...
— Тело? — озорно задвигал бровями он, за что легонько получил ладонью по груди. — А я отвык от этих вот ваших привилегий плотности состояний. Как-то не знаю... нравится мне ощущения или нет.
— Не паясничай, и никто пальцем не тронет твою тонкую душевную организацию.
— Твои прикосновения я бы не хотел терять.
Клим аккуратно заправил прядь волос мне за ухо и, приблизившись к моим губам, беззвучно спросил разрешения. Я поспешно кивнула и, не отрывая взгляда от его мутневших зеленых радужек, прильнула к нему, отдаваясь во власть чувств, дурманившим нам обоим голову. Его ладони крепко сжимали талию, дыхание в перерывах между поцелуями обжигало мои щеки, а я, вверяя ему всю себя без остатка, запустила пальцы в его каштановые кудри, оказавшие до безумия мягкими.
Выгнувшись в спине, я игриво оттянула зубами его нижнюю губу, а он, смеясь, соприкоснулся со мной лбами. Его грудная клетка вздымалась так быстро и, положив ладони на нее, я ощутила учащенное сердцебиение, которое на удивление гармонизировало с моим.
— Ангел мой, знала бы, как долго я ждал этого момента, — он смотрел на меня так, будто мы не виделись тысячелетиями. — А знаешь, что еще?
Уголки губ уже болели от искренней улыбки, но я никак не могла ее стереть невидимым ластиком. Она невольно возвращалась снова и снова.
— Мечтаю объесться до отвала безумно гигантской пиццей и насладиться наконец-то вкусом настоящей хрустящей корочки, нежнейших теста и сыра, ароматного пряного мяса и сочных помидоров, — он в блаженстве смежил веки, так и не выпустив меня из ласковых объятий.
— Значит, ты не наслаждался едой. И зачем нужно было только делать вид? Да еще и столь искусный. Я же купилась как простофиля.
— Не мог позволить себе оставить девушку без компании.
— Ох, уж эта твоя вежливость, — я покачала головой и, отстранившись, направилась с ним к выходу. — Может выйти тебе боком.
— С изюминками живут, а не избавляются от них. Пойми. Они же как вымпел.
— Тогда взамен ты должен принять от меня кое-что, — остановившись, я выудила из сумочки особое таро и бережно вручила его Климу. — Хочу, показать тебе, какой я вижу твою одаренность.
Он наградил меня таким взглядом, что я невольно зарделась от смущения, но головы не опустила. Не спеша юноша перевернул с рубашки на лицевую сторону и изучал рисунок, сделанный моей рукой. Проведя по линиям подушечками пальцев, он мило улыбнулся и спрятал аркан в кармане под сердцем.
— Это очень красиво, Нел. Я и предположить не мог, что она отражается таким образом в твоей чудесной синестезии. Наверно, глупо повторять, однако это правда очень-очень красиво.
— Теперь оно твое навсегда. Дарю. Больше в солнечном сплетении не будет пустоты, — то ли как пожелание, то ли как заклинание, сказала я, возобновив ход к главным дверям.
Догнав меня, Клим с весельем в голосе умело перевернул беседу в иное русло.
— В моем желудке сейчас разверзнется целая бездна. Идем скорее в пиццерию.
Перехватив мои пальцы, Клим с деликатностью их сжал и повел туда, где, по его мнению, делали не иначе, как пищу богов. Вместе мы одолели грань жизни и смерти и из-за жаждали сполна испить из кубка радости и счастья. Не откладывая ни на какое обманчивое и иллюзорное после, ведь существовало только здесь и сейчас, где мы вдвоем горячо спорили о самой лучшей и вкусной пицце.
Эпилог