— Ну да, ну да, — мужчина устало причмокивает губами и, окинув мою сжавшуюся фигуру быстрым взглядом, покидает кабинет, напоследок громко хлопнув дверью.
От хлопка дверью я непроизвольно вздрагиваю, и медленно оборачиваюсь назад, вслед ушедшему шерифу. Через застекленную дверь я вижу, как проходит мистер Джонсон, уж его фирменную походку вразвалочку невозможно ни с чем перепутать. И идущий за ним высокий, черный силуэт, следующий за мужчиной мрачной тенью. Это точно он. Это Брайан Уайт. Человек, от решения которого зависит моя дальнейшая судьба.
Минуты тянулись мучительно долго. Я маялась в томительном ожидании приговора, настороженно прислушиваясь к любым шорохам и разговорам в коридоре. Мысленно готовилась к тому, что с момента на момент в кабинет ворвется взбешенный Брайан и кинется на меня с кулаками. Вдруг я услышала приближающийся к двери чей-то властный говор и вторящие ему женские голоса. Происходил какой-то конфликт, кого-то пытались остановить. Я замерла, ожидая худшего.
— Вам туда нельзя! — писклявый голос тщетно пытался образумить обладателя баса.
— Да насрать, тут моя дочь! — пробасил мужчина и входная дверь распахнулась.
Я со всех ног бросилась к отцу и обняла его так крепко, как только могла. Его разгоряченное тело тут же обдало меня жаром, грудная клетка грозно вздымалась при каждом вздохе. Мужчина, не задумываясь, обнял меня в ответ и, склонившись, поцеловал в макушку.
— Тебя тут не обижали?
— Нет, все хорошо, — проговорила я в его рубашку, пахнущую свежестью раннего утра.
В коридоре раздался цокот каблуков, и на пороге появилась разгневанная женщина, с укором смотревшая на отца.
— Это же ни в какие рамки не лезет! — гневно взвизгнула она, буравя меня и папу едким взглядом.
— Моника, угомонись, — во время подоспевший шериф жестом указал девушке на то, что ей пора заняться своей работой, и она, лихо развернувшись, отправилась вглубь коридора, нервно сопровождая каждый шаг резким движением рук. — Мужика ей хорошего надо, — философски подмечает мужчина, провожая взглядом миниатюрную фигуру, а после смотрит на нас с отцом. И я понимаю, что нас ждет долгая и неприятная беседа.
— Итак, Аманда. Звезды, удача или что там еще бывает, сегодня на твоей стороне, — на выдохе произносит шериф, и я чувствую, как ладонь отца сжимает мою руку. — Мистер Уайт достаточно легко пошел на условия сделки, которые я ему предложил. Заявление он не оформил, так что официально ты ничего не сделала.
Груз всего мира падает с моих плеч, я практически на физическом уровне ощущаю, как исчезают железные ремни, сковавшие мою грудь. С улыбкой смотрю на отца, внутри все ликует. Такое облегчение я испытывала только раз: когда увидела свою фамилию в списках на зачисление в колледж. Отец одобрительно кивает головой, улыбаясь в ответ.
— Рано радуетесь, ребята, — мужчина прерывает нашу идиллию единственной заметкой. — Учитывая материальный урон, который ты нанесла ему этой ночью, Мистер Уайт настоял на том, чтобы Ваша семья выплатила ему пять тысяч долларов.
— Хорошо, сделаем, — все еще улыбаясь, отвечает отец, и я мысленно благодарю его за то, что он сидит рядом со мной, поддерживает в сложный момент. — И отработала пятьсот трудочасов в его доме, — завершает мужчина и внимательно смотрит на меня, — это пятьдесят шесть дней, по девять часов занятости. Все твои каникулы.
Его слова прокручиваются в голове на убивающем повторе. Пятьсот часов, пятьсот часов, все каникулы, пятьсот часов, пятьдесят шесть дней, два месяца, все каникулы. Улыбка медленно сползает с моего лица. Два месяца с Брайаном Уайтом под боком. Оглушенная информацией, я плавно киваю головой, до конца не представляя себе масштабы катастрофы.
Скрыть объявление
Первые последствия
Шаркая ногами, я едва поспевала за широкой спиной отца, боясь выглянуть из-за нее, или просто идти рядом с ним. Мне хотелось спрятаться от всего внешнего мира, спрятаться от любопытных взглядов, которыми нас провожали. Я упорно продолжала смотреть на кроссовки, считала шаги, чтобы хоть как-то отвлечься от позорного шествия по коридору участка. Осуждение, витавшее в воздухе давило на грудную клетку, как разряженный горный воздух. Мне было трудно вздохнуть. Я не знала, куда себя деть, в какую нору забиться, чтобы избавиться от всепоглощающего, жгучего стыда.
Вот я и дома. Я же так сильно мечтала приехать в родной городок и встретиться с друзьями, увидеть родителей, знакомых, весело провести время. И что теперь? Каникулы превратились в срок отбывания, и от осознавания того, что пытка завершится только через два месяца, хотелось выть волком. Хотелось кричать в голос и бить себя руками по голове, в надежде на то, что физическая боль заглушит эмоциональную.