— Да твою ж мать, — я с грохотом бросила полупустой мешок с мусором, и сразу же засунула кровоточащий палец в рот.
Во рту стало солоно, и я оглядывалась по сторонам, в поисках раковины. Или паника затмила мой взор, или я была слишком нервозная и не выспавшаяся, но белый полукруг керамической сантехники, я так и не нашла. Придется подняться на второй этаж, там точно есть ванная комната и раковина с холодной водой.
Я никогда не считала себя избалованной или капризной девчонкой, разнеженной от постоянных потаканий родителей. Мне было не сложно выполнять и грязную, и неприятную, и тяжелую работу. Но как только целостной моей кожи повреждалась и выступала кровь — разум туманился, и мозг в истеричном припадке требовал остановить кровотечение любым возможным способом, грозясь с минуты на минуту и вовсе отключиться. В такие моменты меня не заботило то, как я выгляжу и сколько шума поднимаю. Единственное, что было важным — остановить кровь, пока я не грохнулась в обморок.
Топоча как здоровый слон, я влетела на второй этаж, практически срываясь на бег, в поисках той самой комнаты, где прошедшей ночью я приводила себя в порядок. Мой взгляд метался от двери к двери. Как назло, они были одинаковыми, как в кукольном домике. На ходу вспоминая дорогу, не прекращая посасывать во рту уже пульсирующий палец, я все же открываю нужную дверь и бросаюсь к столь желанной раковине. Поток холодной воды обрушивается на порезанный палец, смывая с него кровь. Вода становится бледно-розового цвета, а первая фаланга пальца болезненно тукает, посылая разряды боли в запястье. Кое-как заставив себя посмотреть на порез, я в ужасе осознаю, что глубоко прорезала подушку пальца, и рана при нажатии начинает зиять, растягивая края кожи в уродливую улыбку.
— Супер, — зло шепчу я самой себе, облокотившись о стену левым плечом. — Ну и дура. Господи, какая же дура.
Придерживая пальцами свободной и неповрежденной руки порезанный палец таким образом, чтобы рана оказалась точно под струей воды, я расслабленно выдыхаю. Нужно успокоиться, ничего страшного не случилось. Это просто небольшая царапина, и немного крови. От этого еще никто не умирал. Но мозг считал иначе, и подкидывал мне картинки с гниющими пальцами, пораженными инфекцией. Резко распахиваю прикрытые глаза, пытаясь прогнать чудовищное видение, и вижу, что в зеркале отображается силуэт, стоящий в дверном проеме.
— Ааааа! — крик вырывается из горла самостоятельно, я отпрыгиваю от раковины, словно из-под крана пошел кипяток, попутно обрызгивая себя ледяными каплями и прижимая к себе поврежденную руку так, словно стоящий позади меня человек собирался ее откусить.
Брайан не проронил ни слова, ни один мускул на его лице не дрогнул, ни один звук не вырвался из плотно сомкнутого рта. Мужчина продолжал смотреть на меня как на самое большое недоразумение в мире. От затянувшейся паузы стало дискомфортно, и я, едва переведя дыхание от испуга, поспешила немного сгладить ситуацию. Если это вообще было возможным.
— Вы меня напугали, — пискнул мой голос и замер, спрятавшись за дрожащими губами. Я не отрывала взгляд от лица Брайана, а он — от меня. Черт, что ты там стоишь? И сколько ты там уже стоишь?
— Что произошло? — монотонно и серо спрашивает он, даже не делая вид, что ответ ему интересен.
— Я случайно поранилась, ничего страшного. Просто небольшой порез. Скоро пройдет. Я немного испугалась, но сейчас все хорошо, — слова пулеметной очередью вырывались из горла, превращая речь в бурный поток.
Лицо словно обдало паром, мне было жутко неудобно под тяжелым взглядом владельца дома, и все еще кровоточащий палец незаметно отошел на второй план.
— Покажи, — буднично отзывается мужчина и делает шаг в мою сторону.
От простого движения, я шарахаюсь в угол, налетая лопатками на кафельное покрытие стен, и тут же зажмуриваюсь от боли. Слышу, как мистер Уайт раздраженно цокает языком, и в следующий момент мужская рука с силой отрывает мою ладонь, которую я все еще прижимала к груди, больно выворачивая ее, чтобы подставить порез к свету. Через силу заставляю открыть себя один глаз, чтобы хоть вскользь глянуть, что же там делает мрачный и немногословный мужчина. Он стоял так близко, что я без всякого зазрения совести исподтишка рассматривала его лицо, пока его взгляд не переместился с моей руки на лицо. От мимолетного зрительного контакта сердце больно пнуло по ребрам и спряталось где-то за грудиной. Я опустила глаза в пол, чувствуя, как пылают мои щеки. На них можно было жарить картошку фри.