— Ну-ка, заткнись, — шикнула я, осторожно водружая полную до краев кружку на маленький поднос, на котором уже, в белой тарелке, лежали разогретые оладьи.
Каждый шаг по лестнице я делала с такой осторожностью, словно шла по натянутому канату. Несколько раз посуда на подносе подозрительно дрожала и съезжала со своего места. Я замирала на месте, как вкопанная, и, убедившись, что ничего страшного пока не произошло, продолжала торжественное шествие на второй этаж. Чем ближе я становилась к двери, за которой, по моим расчетам, находился Брайан, тем сильнее дрожали мои руки, а вместе с ними и посуда на подносе. Вдыхая воздух носом, а выдыхая — ртом, я дошла до заветной белой двери, остановившись в шаге от порога.
А что делать дальше? Окликнуть его? Зайти самостоятельно? Нет, нет, нет. Нам это не подходит. О! Можно же просто постучаться и, оставив поднос около стены, чтобы мужчина его случайно не сшиб, сбежать из дома со скоростью Флэша. Да, годится. Максимально аккуратно, насколько я способна, опустившись на одно колено, я оставляю поднос с еще горячим напитком на полу, и, глубоко вдохнув, три раза стучу по двери. И сломя голову несусь вниз, боясь, что услышу щелчок открывшейся двери до того, как я скроюсь за поворотом. Адреналин бьет по вискам, разгоняя сонную от голода кровь по венам, и губы растягиваются в глупой улыбке, когда я, захватив одной рукой рюкзак, выбегаю на крыльцо дома, неосторожно хлопнув входной дверью.
Я бегу по сочному, зеленому газону и мне хочется смеяться, хоть я и сама не понимаю причину радостного настроения. Может, потому что я сделала очередную глупость? Или от того, что этот день запомнится мне не только холодным утром, скандалом с матерью и порезанным пальцем? Да, этот день мне точно запомнится как день горячих до боли прикосновений Брайана Уайта, и как день кофе-дружбы.
Уже около массивных кованых ворот, я оборачиваюсь в сторону дома. И в тот же момент занавеска в одном из окон опускается, еще некоторое время, качаясь от чьего-то прикосновения.
И я знаю от чьего.
В сети
Иногда, когда в жизни происходит череда ужасных событий, и Вам кажется, что уже ничего не будет как прежде, не остается ничего другого, как пытаться абстрагироваться от заградившей солнце кучи дерьма, и радоваться мелочам, на которые в свои обычные дни Вы и внимания бы не обратили. Нужно отвлечься, не думать о том, что ждет меня дома, не думать о последствиях ночи и о своем наказании. Да, случайно улыбнувшийся прохожий не изменит всей ситуации. Да, чудесная погода не решит проблему. Но что тогда способно помочь, когда все настолько плохо? Стоит ли уничтожать себя тяжелыми мыслями и бессмысленными сожалениями?
Утешительные мысли плавно текли в моей голове, пока я медленным шагом возвращалась домой. Хорошо, что мистер Уайт отпустил меня раньше, и у меня освободилось время. Но что я буду с ним делать? Идти домой не хотелось. Сильнее, чем на экзамен. Сильнее, чем на свидание с человеком, который тебе противен, но ты проиграл тупой спор, и теперь обязан выполнить его условия. Я тяжело вздохнула и нервно потерла шею. Как долго это будет продолжаться? Гнев матери, молчание друзей? Почему еще никто из них со мной не связался, не попытался извиниться? Что я сделала не так? Почему они обошлись со мной так жестоко? Я не знала ответа на эти вопросы. Знала только одно — мне больно от всего этого, и остается только ждать, пока время залечит эту колотую рану.
Небольшой магазинчик вырос на моем пути случайно, оказывается, я и сама не заметила, как свернула в не ту сторону, и шла в противоположном направлении от дома. Может зайти? Желудок ответил на вопрос положительным урчанием, вновь напоминая голове, что неплохо было бы закинуть в себя парочку кусочков чего-нибудь съедобного.
— Ты чего такая? Что-то случилось? — голова Сальной Бетти на пару секунд показалась из-за кассового аппарата, оглядывая меня больше с интересом и любопытством, чем с сожалением.
Видимо разглядывание витрины пустым взглядом в течение минут десяти, привлекло ее внимание. Интересно, она знает, что произошло? Судя по ее сверкающим поросячьим глазкам — да. Продавцы в маленьких магазинчиках прямо как мыло в общественных туалетах. Главные разносчики инфекции. Всех знают, и все знают их.
— Нет, все нормально, — я хотела ей улыбнуться, но у меня ничего не получилось.
Да и надо ли излучать вежливость перед человеком, который после твоего ухода будет судачить о твоих проступках с каждым покупателем, жадно поглощая не только жирные гамбургеры, но и все подробности разразившегося скандала. Она брякнула что-то нечленораздельное и снова скрылась из поля видимости. Косорылая свиноматка. Улыбнувшись собственным мыслям, я продолжила осмотр витрины, ассортимент которой не менялся годами. Но сегодня я словно видела ее в первый раз. Пришлось одернуть себя и заставить взять первое попавшееся под руку. В голове царил плотный вакуум, ведь все мысли устремились к мрачному человеку, живущему в доме на окраине города. Касса звонко пискнула, пробивая бутылку питьевого йогурта, и я, не поднимая глаз на ждущее подробностей лицо любопытного продавца, схватив покупку, быстрым шагом покинула магазин.