- Я понимаю, что Вы меня ненавидите, но разве нельзя быть хоть чуточку мягче? Мне и так сейчас хватает травли! – я со злостью швыряю все еще покоящуюся в руках книгу на пол. «Ричард Третий» сбивает пару книжных кип, словно шар для боулинга. В комнате снова раздается грохот.
- Бедная девочка, - язвительно отзывается мужчина. Его глаза буравят мое лицо, в них столько презрения и злости, что слова застревают в моем горле, внутри все съеживается. – Тебе хватает травли, да? Достаточно? – мужчина медленно поднимается с кресла, от чего я интуитивно делаю шаг назад. – Жертвой себя возомнила? У тебя проблемы? А что ты знаешь о настоящих проблемах? И о настоящей травле? – металлические нотки в мужском голосе режут слух, тональность речи растет. – Вспомни для начала, по чьей вине ты тут оказалась и что ты сделала, прежде чем жалеть себя и требовать к себе хорошего отношения!
- Я этого не забывала! Я прекрасно помню, что мы сделали, и не жду от Вас прощения! Если я вам настолько омерзительна, то идите к шерифу и напишите на меня заявление, пусть меня судят! Уж лучше это, чем терпеть Ваши оскорбления каждый день!
- Оскорбления? Мои слова тебя оскорбляют? А как назвать то, что ты сделала той ночью в моем доме? Как!? – мужчина делает пару плавных шагов, и расстояние между нами уменьшилось до двух метров. Он еле сдерживал свой гнев, еще немного и рванет бомба.
Но мне не было страшно – упреки и обвинения летели в мой адрес, но знание того, что злосчастной ночью я не прикасалась к его вещам, выставило передо мной прозрачный щит, и острые слова меня не задевали. Единственное, что разъедало меня изнутри, так это ощущение несправедливости.
- Я этого не делала! – выкрикиваю я, сжимая пальцы в кулак. По щекам уже текут слезы. Слезы бессилия.
- Ну конечно не делала, - не отступает Брайан. Его пальцы тоже сжимаются в кулак, я вижу, как напрягается его нижняя челюсть. Он на пределе. – И тебя вообще тут не было, и все, что сейчас происходит – ужасная несправедливость, а ты – мученица, ведь никто не может понять тебя, ни у кого нет проблем, никто рядом с тобой не страдает!
- При чем тут это вообще? – я поразилась его тираде, в голосе Уайта было что-то темное и кровоточащее. Сейчас он говорил про себя, сейчас он обнажил голый нерв. – Я не несу ответственность за других, и не нужно переворачивать мои слова.
- Ты и за себя ее не несешь, - выпаливает мужчина, не желая останавливаться, - не можешь признать последствия своих поступков, взваливая все происходящее с тобой на окружающих людей.
- А Вы можете что ли? Вы взвалили свою вину на весь город! – слова вылетают самостоятельно, рефлекторно, как прием самозащиты, и только после того, как они отзвучали в воздухе, я понимаю, что сказала лишнее. Непозволительно лишнее. Моё сердце пропустило удар, дыхание замерло. На мгновение глаза мужчины сузились, а брови сдвинулись к переносице. На лице промелькнула тень боли, словно Брайан пропустил опасный удар.
- Пошла вон из моего дома, - тихо проговаривает мужчина. Его тело дрожит от ярости и мне становится не по себе. Что я опять натворила?
- И-извините…
- Убирайся! – резко выкрикивает он, от чего я непроизвольно вздрагиваю. Колени задрожали, меня сковал холод, я не могла пошевелиться. - Ты такое же напыщенное ничтожество, как и твой отец! Я сказал пошла вон! – Брайан срывается на крик и делает резкое движение в мою сторону, возможно, он хотел схватить меня за руки и выволочь из комнаты насильно, а может – ударить.
Оковы страха спали холодными кандалами на пол, я вскрикнула от страха и выбежала из комнаты на трясущихся ногах. Сердце стучало так, что ничего не было слышно. Проскакивая по несколько ступеней за раз, я молилась только об одном – не подвернуть ногу и не упасть. Перепуганное воображение подрисовывало разъяренного Брайана за моей спиной, желавшего придушить меня голыми руками. Горячее кольцо сдавило горло, воздуха не хватало, каждый рваный вдох подкидывал песка в иссохшую глотку. От слез всё перед моими глазами плясало и кривлялось.
Не сбавляя скорости, навалившись на входную дверь всем телом, я вырвалась на улицу, и тут же мелкий, моросящий дождь встретил меня своими холодными объятьями. Я покрылась гусиной кожей, по спине прокатился ледяной шар, но темпа своего я не сбавила. Ноги несли меня прочь от зловещего дома, от его разгневанного владельца, от несправедливого наказания. Но они не могли унести меня от самой себя, от мыслей и чувств, давящих на мою черепную коробку до резкой боли.