Но сколько дней пройдет, прежде чем это все забудется?
Едва заметно пошатываясь на ослабевших ногах, я поднялась по ступенькам родного крыльца и запустила руку в сумочку, выискивая ключ от двери. Взгляд упал на ноги и на голые пальцы, торчащие из открытого носка тапок. Мужских тапок.
- Да чтоб тебя! – выругалась я и хлопнула себя по лбу.
Туфли так и остались лежать около ворот дома Брайана, забытые всеми, в том числе и мной. Придется за ними возвращаться. Я внутренне содрогнулась от мысли, что увижу владельца дома снова – прощание далось тяжело, и такое удовольствие не хотелось повторять на бис.
Дверь отворилась, пропуская меня во внутрь. Скинув сумку прямо в прихожей и стараясь не смотреть в зеркала, я прошла в просторную кухню. Мебель, посуда, техника, комнатные растения – все, как и было, когда я уходила. На затылок легла холодная ладонь странного чувства, и я поежилась. Все было так. Но что-то было не то.
Скинув тапки, в которых я была похожа на Микки Мауса, босиком прошла к окну и выглянула во двор – машины отца не было. Он так и не приехал. Часы показывали половину пятого утра – о работе и думать не стоило. Где же он ночевал?
Я разблокировала свой телефон и не обнаружила ни пропущенных звонков, ни смс. Вопрос о том, куда подевалась и Ева, и Сэм оставался открытым. Но сегодня точно не буду об этом думать. Только оказавшись в родных стенах, я поняла, насколько сильно я вымоталась и как сильно хотела пить. Сухое горло молило о пощаде.
Босыми ногами я прошлепала к раковине. Одной рукой взяла стакан с сушилки, другой открыла кран и, пока сливалась теплая вода, потупила взгляд на столешницу. От усталости ломило тело, казалось, что плечи опускаются, а спина горбиться, словно на мне сидит человек из рекламы шин Мишлен. Быстро проверив пальцем температуру воды и оставшись ею довольной, я подставила под струю стакан и вернулась к рассматриванию предметов, находящихся на столе. Пустой стакан, белая крышка от какого-то флакона. Почему они здесь? Мама в последнее время сама не своя. Если бы я ее не знала, то подумала бы, что она влюбилась. Нет, а что, только отцу можно крутить романы на стороне? Вода окатила мои пальцы холодной волной – стакан наполнился и излишки вырвались из стеклянных граней.
Хватит спать на ходу, Золушка, - пронеслось в голове и, осушив сосуд с водой за три больших глотка, я потянулась к рулону с бумажными полотенцами. – Эх, как сейчас завалюсь и буду спать до самого сентября. Прям как в той песни. Билли Джо, я с тобой. Подвинься.
Вытерев руки, я открыла дверцу кухонного шкафа, за которой стояло ведро , и кинула скомканную салфетку на мусор, которому уже было тесно.
Черт, опять забыла выкинуть мусор. Я уже потянулась за дверцей, что бы захлопнуть ее, когда среди различных очистков взгляд выхватил знакомую оранжевую баночку. Предчувствие дурного вернулось с удвоенной силой, наотмашь ударив по щеке. Словно во сне я взяла флакон в руки и развернула этикеткой к себе. Печатные буквы плыли перед глазами, и пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть слова. Слова, которые я запомню на всю жизнь.
Солфотон. Строго по рецепту.
Пару раз я едва не грохнулась на лестнице, наступив на подол платья, которое я уже начала ненавидеть. Сердце ухало в груди и висках, страх гнал вперед, подбрасывая в голову все новые и новые картины, от которых в сосудах останавливалась кровь.
- Мама! Мама! Мама! – я на полной скорости ворвалась в родительскую спальню и, все же запутавшись в ткани подола, рухнула на колени.
Она лежала на кровати и казалась спящей. Но я-то знала, что она никогда не ложилась в постель в верхней одежде. Не найдя в себе сил подняться, я начала полсти к кровати, все еще зовя ее. Из меня словно выдернули позвоночник – все тело тряслось, я чувствовала, как дрожит живот, как сводит мышцы рук и ног.
- Мама, - я доползла до кровати и схватила ее за руку. Та была теплой, но словно сделанной из пластилина. Мысли взорвались в голове, и я закричала, в голову словно залили лаву. – Мама!
Мне никто не ответил. Тишина в комнате звенела в ушах. Не помня себя от страха, я начала трясти маму за плечи, хватала ее за руки, голову, пыталась поднять. Ее тело словно накачали свинцом. Оно мне не поддалось.