Метод сработал.
Те, кто ещё мог мыслить, зашевелились. Медленно, с трудом, морщась от разрывающей череп боли, с красными, налитыми кровью глазами и сжатыми до побелевших костяшек пальцами, потянулись к волочащимся по земле петлям. Они ползли, карабкались, цеплялись за асфальт, продирались сквозь вязкий звук.
Цепочка заработала: одного за другим броневик тянул обратно, стараясь не рвать резко, избегая дополнительных травм. Петли скользили по земле, застревали в пыли, обматывались вокруг рук и ног, терялись и снова находились в дрожащих пальцах тех, у кого ещё хватало сил держаться. Всё происходило почти на ощупь, вокруг стояла мутная мгла, не позволяющая рассмотреть ни начало, ни конец спасения.
С каждой новой ходкой становилось очевиднее: время уходит быстрее, чем хотелось бы. Пульс бил в виски, кровь разгонялась рывками, нарастал страх — скорее не перед монстром и даже самим звуком, а главным образом перед пониманием: вытащить всех они не успевали.
Лежавшие ближе к грузовикам, пытались поднять руки, поймать петли, угадать момент, когда можно было зацепиться и вырваться из звуковой ловушки. Мрак видел это — и продолжал ходки.
Те, кто оказался в герметичных капсулах бронемашин, были полностью отрезаны от реальности. Оглушённые и дезориентированные, мотор для них замолчал, вибрации исчезли, а попытки спасения казались призрачными.
Адский звук бился внутри, заполнял череп, лишая шансов осознать происходящее. Люди лежали там, скрюченные и беспомощные, даже не зная, что им пытаются помочь.
Включили фары, дважды коротко моргнули светом, посигналили — бесполезно, никакой реакции.
Вектор дёрнулся к двери, не выдержав напряжения. Парень был готов выскочить наружу, добежать до ближайшей машины и вытащить кого-нибудь из оставшихся внутри. Караванщик мгновенно схватил его за плечо — сильно, болезненно, заставляя остановиться.
Он покачал головой и показал жестом: Выйдешь — срубит. Просто факт: стоило открыть дверь — звук мгновенно хлынет внутрь, накроет с головой, и тогда уже спасать будет некому.
Они откатились обратно за бархан и заняли прежнее место. Двигатель заглох, металл потрескивал, остывая. Мрак и Илья сидели молча, опустошённые и обессиленные. Защита помогала, притупляла визг, но не избавляла от него полностью: звук медленно, исподволь вытягивал из них остатки сил. Когда стало ясно, что доставать людей, не покидая броневика, больше невозможно, оба просто остановились. И только теперь постепенно начала возвращаться способность ясно мыслить.
Выжившие лежали прямо на дороге: одни хватали ртом воздух, другие захлёбывались кашлем, выплёвывая кровь, третьи беззвучно плакали, уткнувшись лицом в землю.
Первым поднялся командир Грифов, с жирным шрамом через всю щёку, который недавно пытался выяснить количество машин в цепочке. Его лицо стало землисто-серым, губы потрескались от сухости, глаза затуманились, но постепенно возвращались к жизни
Он тяжело вздохнул, прижимая ладонь к груди, угадывая, почему еще жив.
Ударил кулаком в створку, вынуждая водителя выйти.
Пока напарники разматывали головы и прочищали уши, — командир нетерпеливо ждал в попытках отдышаться.
Смотрел прямо, молча, потом произнёс с хрипотой, как если бы учился говорить заново:
— Надо вызывать боевой рейд.
Мрак промолчал, ожидая продолжения.
Командир вытер лицо, пытаясь стереть с себя следы пережитого.
— Из Грейвилла. Срочно, пока еще светло. Иначе эта тварь уйдёт, и придёт Ужас Ночи.
Ужасом Ночи называли целый ворох разнообразных тварей, выползающих в Пустошь с заходом солнца. Какие-то из них знакомы давно, каких-то суждено увидеть лишь раз. Караваны они почти никогда не атакуют, а вот неподвижная цель и ослабленные люди — добыча верная, без вариантов.
Он говорил твёрдо, выдавливая слова.
— Мы не можем бросить машины. Там груз. Важный, из Вулканиса в Краегор.
Мрак сразу понял о чём речь. Груз был не просто обычной партией между фортами, это был зарегистрированный контракт с подписью, маршрутом и ответственностью. Если сейчас караван останется здесь, брошенным, расследование неизбежно дойдёт до всех. Никто не захочет оказаться последним звеном, на котором прервётся цепочка поставки.
Оставался только один выход, нужно было действовать, и действовать быстро, прежде чем ночь опустится на пустошь и сотрёт остатки надежды..
Крикун был где-то здесь. Звук немного ослаб, отступил в тень барханов, превратившись в ловушку, едва различимую, смертельно опасную. Внутри колонны Грифов оставались те, кого не успели вытащить. Время работало против всех — против дороги, самого мира, где жизнь держалась лишь на одном: нельзя останавливаться.