Здесь жили ожидающие, не заключённые — кандидаты на бойню.
Сотни рук обустроили тренировочную площадку. Манекены из мешков с песком и старой одежды, шаткие деревянные столбы с подвешенными бутылками. Платформы, замотанные тряпьём. На земле валялись палки — обструганные, кривые, заточенные до сходства с ножами и дубинами.
Мрак время зря не терял, по привычке вставал рано, разогревал суставы, вымерял дыхание. Круги, удары, стойки. Двенадцать часов с перерывами — ритмично и без суеты, как в караванной мастерской, где нет права на слабо затянутые винты. Дерево свистело в воздухе, ноги шуршали по песчаному бетону, тень металась по стене.
Остальные смотрели. Кто-то с любопытством, кто-то ухмылялся, другие молчали, скрипя зубами от зависти. Он игнорировал взгляды и разговоры — пришёл сюда не ради их внимания.
Оставшиеся часы уходили на медитацию. Привычку из прошлого, когда внутри горело слишком сильно, чтобы просто уснуть. Садился в тень, скрестив ноги, дышал глубоко и медленно. Невольно вспоминал. Улицы, крики, вкус песка во рту, масло на пальцах. Брата. Нож. Ночные обещания. Врагов, которых приходилось прощать. Друзей, которых прощать было нельзя.
И постепенно начало происходить странное.
Демон бесился, не выносил пауз, тишины, остановок — ему нужна была кровь и ярость. Но человек медленно просыпался. Тот самый, который долгие годы прятался за грохотом моторов, командными выкриками и запахом пироцелия. Кто умел не просто выживать, а думать и выбирать.
Мысли становились яснее, удары — точнее, а движения — увереннее и глубже.
Мрак готовился не просто к очередной драке. Он готовился сделать следующий шаг. И зверь, затаившийся в тени, впервые за долгое время внимательно прислушивался.
Они стояли тесной кучей, будто тепло чужих тел могло отогнать неизбежное. Тени ползли по земле, удлиняя фигуры, стирая лица.
— Слушай… — начал один, с ожогом на щеке и потухшими от бессонницы глазами. — Ты ведь… выжил. Скажи, как продержаться дольше?
Мрак не ответил сразу, разглядывал пыльный манекен у стены. Там остался глубокий след — нож прошёл по ткани, выпустив набивку, куском разрезанной плоти.
— Не лезьте первыми, — сказал он наконец, избегая чужих глаз. — Первый шаг всегда ловушка. Кто рвётся сразу, умирает первым.
— А если на тебя сам прёт? — подал голос молодой, с надорванной губой и трясущимися коленями. — Если сразу, напролом?
— Тогда используй это, — караванщик впился взглядом в парня. — Уходишь с линии, бьёшь сбоку. По руке, по бедру. Голову забудь — её без умения не пробить и попасть сложно. Связки рвутся куда легче.
Повисла пауза.
— А если… вообще не умеешь? — тихо спросил третий. Лицо и тело мягкие, незнакомые с боями. — Просто попал сюда случайно…
Мрак медленно пожал плечами.
— Тогда просто не бойся умереть. Кто боится — всегда опаздывает. Поздно бьёт, рано дрожит. Даже если конец неизбежен — смотри противнику в глаза. Стой до конца.
Его слова осели между ними — простые, как грязь под ногтями или дырявая рубаха. Парень с дрожью в ногах выдохнул, будто ему сняли груз. Остальные молча смотрели.
Мужчина понимал — всё это бессмысленно. Один совет спасёт одного и убьёт другого, что подарит лишнюю секунду одному — лишит руки другого. В Яме всё решала случайность. Он понимал и всё равно говорил.
Пусть не выживут, но хотя бы умрут без обгаженных штанов и панического визга. Пусть выйдут на арену с видом людей, понявших, что дышат последний раз. В этом мире, в этом городе, в Яме — даже это уже победа.
— Не думайте, что вы особенные, — добавил напоследок. — Здесь таких было много. Большинство сдохли свиньями, хотите уйти иначе — деритесь как люди.
Он отвернулся и ушёл, оставив позади тишину — уже не паникующую, а внимательную, цепкую.
Сегодня Мрак экономил силы. Никаких утренних кругов у стены, ни ударов по ободранному манекену. Сидел тихо, камнем вросшим в сухой, утоптанный песок двора. Двигались лишь глаза — следили за тенями, лицами, воздухом. Демон молчал, наблюдая, за тугой пружиной ожидания.
Разминаться начал за пару часов до выхода. Медленно, проверяя суставы и связки, растягивая мышцы, вымеряя дыхание. Пальцы двигались уверенно, струнами на старой гитаре, где каждая нота звучит чисто и жёстко.
Шестеро, те, что вчера задавали вопросы, наблюдали со стороны. Сначала просто наблюдали, затем неуклюже начали повторять движения — словно дети, подсматривающие за мастером. Один неловко держал палку, другой пытался попасть по мешку, третий разминал плечи. Всё лучше, чем выходить на бой с мышцами, налитыми тяжестью, и кровью, застывшей в венах от ожидания смерти.