Мысли, которых избегал все эти дни, вернулись незаметно, настойчиво. Не в момент слабости — в момент тишины. Человек и зверь готовились по-разному: один проверял, как точит лезвия ярость, другой вспоминал, зачем вообще стоит выживать.
Вектор. Парень, чьи руки знали технику, а глаза — наивность. Мрак вспомнил, как тот копался в подвеске, спорил о деталях, предлагал идеи, будто дело шло не в пропылённом Вулканисе, а где-то в чистом мире. Первый укол совести пробрал ночью остро и внезапно. Сейчас пришёл второй.
Что вообще он творил? Ради чего пошёл во мглу, туда, откуда никто не вернётся за ним следом? Ради старой, выцветшей вендетты, от которой осталась только пыль на сапогах и шрамы на душе? Вернулся за Вороном, и что получил взамен? Кровь Ямы, боль, а впереди — вполне вероятно — собственную смерть. И Вектора потащил за собой во тьму.
А если Илью уже обобрали? Уже бросили подыхать за мастерской? Будет ли в нём сила начать очередную вендетту — снова? А Анесса? Что скажет ей, если всё же выживет? Извини, сорвался? Хотел поквитаться? Надо было разобраться? Он не знал, и от этого было хуже всего.
Резкий окрик выдернул из мыслей:
— Бритый! Пошёл!
Здесь никто не знал его имени, только обритый затылок, холодные глаза, татуировки, въевшиеся в кожу, и руки, которые знали, как держать ножи. Бритый — просто и ясно. Проще забыть, если останется здесь.
Мрак медленно выдохнул, поднялся на ноги. Монстр окончательно проснулся, расправил плечи, вытянулся во весь рост. Время убивать. Или умирать.
Сегодня пыль на арене легла гуще. Тёплый ветер гулял по кругу, поднимал мелкие вихри, стирая следы шагов. Прожекторы светили ровно, по трибунам тек привычный гомон: разогретые глотки спорили о ставках, продавцы горячей дряни перекрикивали друг друга, нижний ярус нервно теребил шнурки и переговаривался вполголоса.
Караванщик шагал спокойно. Плечи свободны, подбородок чуть опущен, взгляд прямой. Под маской равнодушия не злость, лишь холодная ясность момента.
Выход на арену всегда был точкой отсечения. Былое и будущее больше не важно.
Жребий оказался злой насмешкой. Напротив стояли двое своих. Парни, которым вчера бросил пару советов, считая их бесполезными, пустыми словами для секундной надежды. Теперь они смотрели прямо на него — под тусклым светом ламп, в грязных рубахах, с напряжёнными, каменными лицами.
Мрак не удивился, просто вдохнул глубже, грудь забило песком. Поднял глаза вверх, на балкон за решёткой — там стояли надсмотрщики. Кто-то сверху следил за ним, видел разговор с этими парнями, и решил устроить жестокий спектакль.
Оружие выдали сразу — посох.
Не нож, или привычный клинок, пропитанный кровью и потом. Длинный шест, грубо обструганный, с чуть заметным изгибом. Лёгкий, гибкий, в чужих руках похожий на дубину, в своих — на змею. Мрак ненавидел посохи, длинные, неудобные, требующие точности вместо грубой силы. Против двоих такой расклад был хуже некуда.
Перебирая древко, прощупывая баланс, краем глаза оценил тех, кто напротив. Они его не ждали, рассчитывали на кого угодно другого, но “жребий” выпал иначе.
Им тоже выдали посохи, и тренировки с палками дали результат: движения пока неуклюжие, но согласованные. Один смещался влево, второй сразу прикрывал. Один сближался, второй контролировал дистанцию. По одиночке они были мясом, вдвоём же получили шанс. В их глазах больше не было страха — только готовность и решение идти до конца.
Мрак медленно повернул шею, разминая затёкшие мышцы, крепче сжал посох в руках. Под сапогами хрустнула пыль. Толпа на трибунах разгоралась, голоса срывались на хриплый вой: «Двое на одного!» Люди ждали крови, ждали хруста костей и диких ударов, которые всегда сопровождают бой на палках. Жестокость в чистом виде — именно за ней все и пришли.
“Действия всегда имеют последствия, мать вашу…” — мелькнуло, когда гудок арены пронзил воздух и бой начался.
Они остались на месте, не кинулись бездумно, надеясь задавить числом, не подставились под лёгкий, заранее просчитанный удар, на который он рассчитывал. Советы, оброненные накануне в пыль двора, проросли — их услышали, обсудили, превратили в план. Теперь, сжимая посохи, парни двигались, наученные тем же правилам, что когда-то помогали выживать и самому Мраку.
Правый — парень с рассечённой губой — шагнул первым, пробуя дистанцию, проверяя нервы. Посох метнулся коротким, резким уколом к бедру, не достал, не должен был — просто ловушка, приманка.