Левый в тот же миг пошёл в обход — невзначай переставлял ноги, но тело выдавало готовность: мышцы плеч напряглись, древко слегка приподнялось, намечая удар.
Мрак сместился назад, пятка зацепила пыль, он легко провернулся корпусом, держа посох горизонтально в обеих руках. Ни атаки, ни защиты — только ожидание, как в медленном танце, где главное — поймать чужое движение и перехватить.
Это не был бой, это танец.
Трое — в замкнутом круге пыльной арены, один против двоих. Один — со старым, натренированным телом, с ожогами прошлого внутри, с памятью, вросшей в каждое движение. Двое — со сбитым от напряжения дыханием и ясным взглядом, в котором не было ярости, лишь понимание простого расклада: или он, или они.
Парни действовали строго по правилам: один атакует, второй заходит сбоку, держит дистанцию, контролирует пространство. Удары короткие, быстрые, не оставляющие шансов легко перехватить или выбить оружие. Один делает выпад — второй тут же угрожает, заставляя выбирать между риском и защитой.
Мрак оказался в центре этой опасной круговерти, в сердце песчаного вихря — движения скупые, выверенные, никакой лишней суеты. Посох встретил удар правого — тот дёрнулся, выдержал позицию. Левый рванул вперёд, почти зацепил древком ребро. Ушёл в сторону, развернулся, бросил удар назад — в пустоту, не для удачи, а для сохранения ритма. Постепенно начинал чувствовать этот ритм — опасный, смертельный, пульсирующий вокруг него натянутый нерв.
Толпа взревела — зрители любили такие бои. Пока без крови, но каждый взмах оружия — на грани, любой удар мог стать последним. И толпа, чуя это напряжение, вопила всё громче.
Теперь арену заполняло всего три вещи — песок, горячий воздух и ритм ударов, от которых гудели пальцы и ныли мышцы.
Сперва они держались крепко, следуя точно по схеме, обрабатываемой вчера: один атакует, второй заходит сбоку, потом меняются — вращение, фальшивые выпады, попытки поймать на движении. На словах звучало безупречно, на деле оказалось слишком правильно, предсказуемо, по учебнику.
Мрак чувствовал, внутри него медленно расправляется монстр, тело незаметно подстраивается под собственный, внутренний ритм боя. Не под такт противников — под метроном собственного дыхания, спокойного сердцебиения и той холодной ясности, приходящей в минуты опасности. Видел напряжение в глазах, видел, они верят, что вот-вот зажмут, сомнут числом и напором.
Он позволил им верить в это дальше.
Специально пропустил пару ударов, подставил плечи и спину. Посохи больно хлестнули по коже, мышцам, звонко и резко, будто стегнули ремнём. Боль прокатилась волной, но не мешала двигаться, не сбила дыхание. Куртка и плотная подкладка под ней взяли на себя большую часть силы удара — остались лишь тупые синяки и напоминание, что всё это по-настоящему.
Прошло ещё несколько минут, и ситуация начала меняться.
Он уже легко читал каждое их движение, ловил тончайшие сигналы тел — вот вдох, вот шаг, вот выпад, замах, задержка перед следующим ударом. Ритм стал простым, почти механическим: первый атакует, второй ждёт, потом наоборот. Посохи противников начали отсчитывать секунды, становясь своеобразным метрономом боя, пульсирующим и ясным. Парни даже не понимали этого, продолжая думать, что атакуют беспорядочно, агрессивно, сбивая с ног. На самом деле — он давно вёл их за собой, как старый караван по привычной, проверенной трассе.
Ещё один удар, ещё шаг. Он двигался уже в такт с ними, будто бы вплетаясь в их дыхание, сердечный ритм. Посох справа — резкий короткий тычок в бок, слева второй готовится ударить низко по ногам, сбить с равновесия и повалить.
И именно в этот момент Мрак изменил темп, мягко и незаметно, словно ветер вдруг плавно поменял направление.
Ещё до того, как первый закончил движение, Мрак уже шагнул навстречу. Ноги скользнули по пыли, тело ушло в быстрый, плавный разворот, а посох в руках превратился в копьё, резко и точно вылетев вперёд.
Конец наступил сразу.
Остриё древка вошло чётко и без жалости — прямо в глазницу, с хрустом, похожим на треск раздавленной кости. Мужик дёрнулся, выронил посох и инстинктивно потянул руку к лицу, пытаясь остановить боль и кровь, но закричать уже не смог. Просто упал на бок, согнулся в пыли, а на плитку потекла густая, тёмная струя.
Толпа издала вопль, полный восторженного облегчения — кровь пролилась, зрелище началось.
Теперь перед ним остался только один.
Караванщик медленно поднял взгляд, глядя прямо в глаза второму парню. Танец ещё не закончился — просто стал короче.